— И в особенности такое, которое происходит от ядов.
— О, скажите, кто этот доктор?
— Мулат с Антильских островов, доктор Самуил Альбо. Отчего бы вам не выписать его сюда?
— Нет, нет! — вскричала Баккара. — Это будет слишком долго, я лучше сама поеду в Париж.
— Да, это будет гораздо лучше.
— Милостивый государь! — сказала тогда графиня Артова, пожав руку сэра Эдварда. — Если бы только безграничная преданность бедной оклеветанной женщины могла отплатить вам за ваше участие ко мне!
— Поезжайте скорее в Париж, графиня, посоветуйтесь с Самуилом Альбо и не бойтесь доверить ему своего мужа. Если только кто-нибудь еще может вылечить вашего мужа, так это, наверное, он.
И затем, поцеловав почтительно руку графини, он добавил:
— Позволите ли вы мне дать вам еще один совет?
— Пожалуйста, вы меня обяжете.
— Придумайте какой-нибудь предлог для возвращения в Париж.
— Я понимаю вас. Доктор Б. никогда не узнает, что я обращалась за советом к доктору Самуилу Альбо.
Сэр Эдвард раскланялся и ушел.
На следующий же день после этого граф и графиня Артовы уехали из Ниццы.
Графиня не жалела дорогой денег, чтобы только доехать скорее, и через три дня уже была в Париже, куда приехала по Лионской железной дороге.
Между тем как графиня ехала в Париж, виновник всех ее бедствий, Роллан де Клэ, намеревался отправиться во Франш-Конте, где совершенно неожиданно умер его дядя, шевалье де Клэ. Смерть эта была очень кстати для молодого человека, которому пребывание в Париже становилось неприятным после дуэли с графом Артовым.
Роллан рассчитывал на популярность, но сильно ошибся в своих предположениях: графа Артова любили, и несчастье с ним уронило де Клэ в глазах многих порядочных людей. Смерть дяди вывела его из этого затруднения. Управившись со всеми делами, он отправился к Октаву проститься.
Но на одной из улиц ему пришлось остановиться: какой-то фиакр зацепил колесом омнибус. Среди группы любопытных стояла обладательница фиакра. Роллан взглянул на нее и вскрикнул: перед ним была графиня Артова, или, лучше сказать, та особа, которую он принимал за нее.
Молодая женщина тоже заметила его и, улыбнувшись, приложила палец к губам.
Роллан уже хотел выйти из своего экипажа и предложить ей свои услуги, как она поспешно села в свой фиакр и громко крикнула кучеру:
— Улица Помп № 53 в Пасси! — И быстро уехала.
Через четверть часа после этого он сидел у своего друга Октава и рассказывал ему о своей встрече.
— Что я должен теперь делать? — спросил он.
— Ехать.
— Во Франш-Конте?
— Да.
— Не повидавшись с нею?
— Конечно, она крикнула свой адрес громко для того, чтобы ты слышал, и будет ждать тебя сегодня, завтра, а потом, вероятно, напишет тебе.
— Очень может быть.
— Она улыбнулась тебе, значит, она все еще любит тебя.
— И я так думаю, — проговорил скромно Роллан.
В восемь часов вечера он сидел уже в вагоне первого класса Лионской железной дороги. На первой станции с ними встретился парижский экстренный поезд, они остановились на несколько секунд. Роллан бросил рассеянный взгляд на вагон, пришедший из Лиона, и вскрикнул: в этом вагоне сидела графиня Артова с мужем, которую он видел сегодня в Париже.
— Что это, уж не сошел ли я с ума? — пробормотал он и поспешно выскочил из вагона, но парижский поезд уже тронулся.
— Потрудитесь скорее садиться! — крикнул Роллану кондуктор. — Поезд сейчас тронется.
— Я не еду, — отвечал Роллан в сильном волнении. Раздался свисток, и поезд тронулся.
— Когда я могу воротиться в Париж? — обратился Роллан к начальнику станции.
— Вот идет поезд из Монтеро, — отвечал чиновник, указывая пальцем вдаль, где виднелся дым от паровоза.
Поезд пришел. Роллан воротился в Париж, а багаж отправился в Дижон.
Он приехал в Париж спустя полчаса после прихода экстренного поезда.
Но женщины, обладавшей, по его мнению, способностью вездесущности, уже не было на вокзале.
Обежав все залы и не найдя ее, Роллан обратился к кондуктору, приехавшему на экстренном поезде:
— Милостивый государь, вы приехали с вечерним поездом из Лиона?
— Да, полчаса тому назад.
— Не заметили вы в вагоне первого класса красивую блондинку, сидевшую с двумя мужчинами?
— Как же, заметил.
— Вы не знаете, кто она?
— Графиня Артова со своим мужем и доктором.
— Она села в Лионе утром?
— Утром.
Роллан выбежал из вокзала, как сумасшедший, и, бросившись в первый попавшийся фиакр, крикнул кучеру:
— Три луидора на водку, если довезешь меня вскачь до улицы Помп!
Спустя час фиакр остановился у дома № 53. Роллан сильно дернул за звонок.
Было уже около полуночи.
Войдя во двор, он тотчас же узнал место, где с него снимали повязку.
— Барыни нет дома, — сказала полураздетая горничная.
— Так я ее подожду.
— Она не воротится.
— Вот что, любезная, — сказал Роллан решительно, — или веди меня сейчас же к твоей барыне, за что получишь десять луидоров, или ты пойдешь со мной сейчас к полицейскому комиссару.
— Ведь барыня меня за это прогонит, — сказала испуганно горничная, — но делать нечего, пожалуйте.
Она провела его в будуар, где на диване спала Ребекка, одетая в черный бархатный пеньюар.
— Оставь нас, — сказал Роллан повелительно.
По уходе горничной он слегка дотронулся до плеча молодой женщины, которая, проснувшись, вскрикнула от удивления и вскочила с дивана.
— Как вы смели прийти сюда без моего позволения? — спросила она гордо.
— Вы, моя милая, имели неосторожность сообщить мне сегодня утром ваш адрес, — отвечал Роллан холодно.
— Я?
— Да, вы. Вы крикнули кучеру: в улицу Помп № 53 так громко, что я услышал.
— Ну и отлично, что вы приехали, — проговорила Ребекка, изменив тон. — Садитесь, пожалуйста.
— Как здоровье вашего супруга, графиня Артова?
— Он все еще помешан.
— А!
— И я отправила его в Ниццу.
— Вот как! Но я видел, что он воротился сегодня вечером.
— Кто? Мой муж?
— Нет, граф Артов в сопровождении своей жены, настоящей графини Артовой.
Ребекка побледнела.
— Довольно уж шутить и дурачить меня, — продолжал Роллан, — теперь ты должна мне сказать, кто ты.
Ребекка посмотрела на Роллана и покачала головой.
— Безумный! — проговорила она, захохотав.
— Презренная тварь! — вскричал он вне себя от ярости. — Говори свое настоящее имя или я убью тебя!
И он ухватил за горло молодую женщину.
— Меня зовут Ребекка, — простонала она.
— Кто ты такая?
— Дочь Парижа.
— Кто тебя заставил дурачить меня разыгрыванием из себя графини?
— Человек, мне не известный.
— Лжешь!
— Клянусь вам.
— В таком случае, ты умрешь! И он крепко сдавил ей шею.
— Пощадите! — пробормотала она. — Я все расскажу. Но клянусь вам, я не знаю имени этого человека. Он встретился со мной однажды вечером, увез в незнакомые мне улицу и дом и на следующий день поместил здесь, приказав мне называться графиней Артовой.
— Ты должна сейчас поехать со мной к графине Артовой и рассказать ей все это.
— Нет, нет, ни за что, — отвечала Ребекка, задрожав. Роллан схватил нож для фруктов, лежавший на камине, и, приставив его к груди молодой женщины, проговорил:
— Клянусь честью, я убью тебя, если ты не повинуешься.
Спустя пять минут Роллан де Клэ и Ребекка садились в фиакр, ожидавший у ворот.
— На Пепиньерскую улицу, отель Артова, — крикнул Роллан кучеру. — Еще луидор, если поедешь быстро!
Дорогой Ребекка рассказала ему, что покровитель ее, который заставил ее называться графиней Артовой, дал ей две недели назад три тысячи франков на месячное содержание и что с тех пор она его не видела. Затем она рассказала всю историю гнусной комедии, в которой она была действующим лицом, не пропуская ни малейшей подробности.
Фиакр остановился у отеля Артова.