Я молчала, пока мы тащились на юг по улице Христофора Колумба, потом на запад по Рейчел. У Сен-Дени Райан повернул на юг, повторяя путь, по которому мы только что ехали.
Черт! Он везет меня домой. От мысли о поездке в Энджел-Гуардиан у меня похолодело в груди.
Я закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, чтобы успокоиться. "У тебя есть цепи, Бреннан. Закрепишь их и поедешь так же, как Райан". Чертов Райан!
Тишина вторглась в мои размышления. Я открыла глаза в кромешной тьме. Льдинки больше не барабанили по лобовому стеклу.
– Где мы?
– Туннель Виль-Мари.
Я промолчала. Райан пронесся, как космический корабль по пространственно-временному туннелю гипотетической вселенной. Когда он свернул к мосту Шамплейн, я испытала и облегчение, и опасение одновременно.
Да! Энджел-Гуардиан.
Через десять световых лет мы уже пересекали реку Святого Лаврентия. Река выглядела неестественно густой, на фоне неба чернели здания Ile des Soeurs. Неоновые вывески не горели, но я знала, что на них написано. "Нортел". "Кодак". "Ханивелл". Так обычно. Так знакомо в мире на закате второго тысячелетия. Жаль, что я еду не к их блестящим офисам, а к ждущему впереди безумию.
Атмосфера в джипе была тяжелая. Райан сосредоточился на дороге, я терзала большой палец. Глазела в окно, избегая мыслей о предстоящих событиях.
Мы ползли по холодному неприступному миру, словно луч жизни по замороженной планете. Дальше на восток льда становилось все больше, предметы теряли очертания и краски. Края таяли, сливались, как части гигантской пластиковой скульптуры.
Указательные столбы, знаки и рекламные щиты онемели, стерлись сообщения и границы. То тут, то там в темноте виднелись струйки дыма, вьющиеся над трубами; если бы не они, город казался бы вымерзшим. Прямо за рекой Ришелье дорога поворачивала, и я увидела перевернутую машину, похожую на морскую черепаху. С бампера и покрышек свисали сосульки.
Мы ехали почти два часа, когда показался знак. Рассветало, небо из черного становилось грязно-серым. Сквозь лед я разглядела стрелу и буквы "...джел-Гуарди".
– Туда.
Райан отпустил педаль газа и повернул. Когда дорога привела нас к перекрестку, надавил на тормоз, и джип, дернувшись, остановился.
– Куда?
Я схватила скребок, вылетела наружу и кинулась к знаку, поскользнулась и ударила колено. Я бежала, а ветер поднимал волосы дыбом и жалил глаза ледяной крошкой. Он свистел в ветвях над головой и со странным треском раскачивал электропровода.
Я била по льду как ненормальная. Постепенно пластик трескался, но я не унималась, пока не доломала его совсем. Потом взяла деревяшку и наконец соскребла лед со стрелки и букв.
Пробираясь обратно к джипу, я поняла, что повредила левое колено.
– Туда, – указала я.
За скребок не извинилась.
Райан повернул, задние колеса заскользили, и мы дико завертелись. Я давила ногой вперед, вцепившись в кресло. Райан справился с управлением, я разжала зубы.
– С твоей стороны тормоза нет.
– Спасибо.
– Это квартал Рувиль. Отсюда недалеко до полиции. Вначале мы поедем туда.
Я не стала спорить, хоть и не хотела терять время. Собираясь в логово зверя, следует позаботиться о подмоге. А в джипе Райана, незаменимом на льду, не было радиосвязи.
Через пять минут я увидела башню. Или то, что от нее осталось. Металл треснул под весом льда, балки и брусья валялись вокруг, будто детали гигантского набора конструктора.
Сразу за рухнувшей башней дорога поворачивала влево. Через десять метров показалась хижина из имбирного пряника, которую описывала Анна.
– Здесь, Райан! Поворачивай!
– Мы делаем по-моему или вообще никак.
Он ехал не останавливаясь.
Я сходила с ума. Убедить его, любым способом.
– Светлеет. Что, если они собираются начать на рассвете?
Накачанная наркотиками беспомощная Гарри наблюдает, как фанатики зажигают костры и молятся своим богам. Или выпускают собак на жертвенных ягнят.
– Вначале надо подстраховаться.
– Мы можем опоздать!
У меня тряслись руки. Я не могла ждать. Моя сестра в десяти метрах отсюда. Я почувствовала, что начала задыхаться, и повернулась спиной к Райану.
Все решило дерево.
Мы не проехали и тридцати метров, когда путь преградила огромная сосна. Она упала, задев трехметровыми корнями провода вдоль дороги. Дальше мы не проедем.
Райан ударил по рулю:
– Ну прямо Иисус Христос в обличье персикового дерева!
– Это сосна.
Мое сердце стучало как бешеное.
Он без улыбки уставился на меня. Снаружи завывал ветер, кидая льдинки в стекла. Райан играл желваками.
– Мы будем делать по-моему, Бреннан. Если я скажу, что ты сидишь в джипе, именно там ты и останешься, ясно?
Я кивнула. Я бы согласилась на что угодно.
Мы развернулись и направились прямо к разрушенной башне. Узкую дорогу завалило деревьями: одни вырвало с корнями, другие сломались пополам. Райан петлял между стволами. По обе стороны арками стояли, склоняясь под тяжестью льда, тополя, ясени и березы.
Деревянный забор начинался как раз за хижиной из имбирного пряника. Райан снизил скорость и осторожно покатил вдоль заграждения. В нескольких местах доски раскололи упавшие деревья. Потом я заметила первое живое существо после Монреаля.
Автомобиль ткнулся носом в сугроб, окутанные облаком выхлопных газов колеса крутились вхолостую. Дверь со стороны водителя открыта, на земле видна нога в ботинке.
Райан остановился и поставил машину на ручной тормоз.
– Оставайся здесь.
Я хотела возразить, но передумала.
Райан вышел и направился к автомобилю. С моего места не было видно, кто там – мужчина или женщина. Когда Райан начал разговаривать с водителем, я опустила стекло, но ничего не услышала. Дыхание Райана вырывалось облачками пара. Через минуту он вернулся в джип.
– Не самый подходящий объект для расспросов.
– Что он говорил?
– Oui и non[37]. Он живет чуть дальше, но этот кретин даже папу римского не заметил бы.
Мы доехали до места, где забор заканчивался дорожкой из гравия. Райан свернул на нее и выключил мотор.
Перед ветхим зданием расположились два фургона и полдюжины машин. Они походили на округлые холмы или замерзших бегемотов у серой реки. Лед падал с карнизов и подоконников, окрашивал стекла в молочный цвет, не давая рассмотреть, что внутри.
Райан повернулся ко мне:
– Теперь слушай. Если мы попали туда, куда надо, нам обрадуются примерно как тараканам. – Он дотронулся до моей щеки. – Обещай, что останешься здесь.
– Я...
Райан прижал пальцы к моим губам.
– Оставайся здесь.
Его глаза сияли ослепляющим голубым светом.
– Черта с два! – сказала я в его ладонь. Он убрал руку и ткнул в меня пальцем.
– Жди в машине.
Райан надел перчатки и вышел в буран. Когда он захлопывал дверцу, я уже искала свои варежки. Подожду две минуты.
То, что происходило дальше, запомнилось отрывочными образами, перепутанными во времени. Я видела все, но мозг отказался воспринимать картину целиком, только разложил фрагменты в отдельные ячейки памяти.
Райан уже сделал несколько шагов, когда послышался выстрел. Его тело дернулось, руки взметнулись вверх, он начал поворачиваться. Новый выстрел, и снова спазм. Потом Райан упал на землю и застыл.
– Райан! – закричала я, распахивая дверцу.
Когда я выпрыгнула наружу, боль пронзила ногу от коленки.
– Энди! – призывала я его недвижимую фигуру.
Потом в голове взорвалась молния, и меня поглотила ледяная тьма.
34
Сознание пришло тоже вместе с темнотой. Темнотой и болью. Я медленно села, не в состоянии разглядеть что-либо вокруг. Яростная боль пронзила череп, меня чуть не стошнило. Снова боль, когда я села на корточки и нагнула голову к коленям.