— Для этого ты должен бросить свою ужасную работу, — требовательно заметила Рипсимэ.
— Будет трудно, но я попробую, — обернувшись к ней, с улыбкой ответил Корсаков.
Джип, рыча на третьей передаче, преодолел подъем перед входом в ущелье и остановился на холме, над которым, словно скомканное одеяние великана, громоздились горы. С этого холма фабрика со всеми ее строениями были видна как на ладони. У главного корпуса в тени мирно стоял грузовик, превращенный в огромную мину, а рядом с ним о чем-то совещалась кучка людей. Корсаков отогнал машину к подножью холма, чтобы защитить ее от взрывной волны, потом вернулся на вершину и прилег в кювет на обочине дороги, сделав Рипсимэ и Ла Барбере знак сделать то же самое. Люди у машины не расходились. Корсаков на, миг пожалел, что у него нет бинокля, но тут же сам посмеялся над собой: и фабрике, и людям около машины оставалось жить считаные секунды, и разглядывать их не было никакого смысла. Достав из внутреннего кармана куртки передатчик, Корсаков посмотрел на пульсирующую красную кнопку, потом вновь на грузовик. Он видел машину со стороны кабины и насторожился, когда спорившие, обходя длинный трейлер, направились к дверям кузова.
— Ну что ж, — сказал Корсаков, — смотрите. Такое не часто увидишь.
Он неторопливо перекрестился православным трехперстием и нажал на красную кнопку. В первую долю секунды ничего не произошло, и Корсакову даже показалось, что устройство не сработало, но тут он уловил взглядом, как завибрировал грузовик и воздух вокруг него. В следующий миг энергия взрыва расперла стенки кузова во все стороны, затем они лопнули и, бешено крутясь, исчезли в пространстве, а кабина полетела вперед, словно игрушка, по которой наподдали ногой. Вначале взрыв развивался словно в замедленной съемке, но затем, набрав мощь, он вместе с нею набрал и скорость, почти неуловимую человеческим глазом. Взрывная волна напоминала волну прибоя, но катилась гораздо быстрее, и от ее удара взлетали вверх обломки стен, куски кровель, автомобили, напоминая брызги и клочья пены. Стены главного корпуса молниеносно распластались на земле, словно стенки карточного домика, кровля взлетела в небо, туда, где уже расплывался огромный пламенно-черный шар. Прокатившись над поверженным зданием, волна ударила и разнесла в куски строение одного из цехов, исковеркала резервуары топливного склада и у подножия гор врезалась в плотину, запрудившую горный ручей. Построить электростанцию на этой плотине было уже не суждено — бетонные плиты от удара дрогнули, разошлись, и сверкающая масса накопленной воды, словно лев с голубой гривой, прыжком ринулась вниз, увлекая за собой кувыркающиеся плиты. Там, где оборвались высоковольтные провода, повисли целые облака искр, и вскоре на земле от этих искр вспыхнуло стремительно растекавшееся горючее. Пламя, добежав по ним к их истоку, ворвалось в прорванные резервуары, и они с грохотом взорвались один за другим, выбрасывая в небо огромные клубы дымного пламени. Катившаяся с гор масса воды и камней с глухим ревом обрушилась на административный корпус и погребла его под собой, затем снесла и без того уже полуразрушенные здания растворного цеха и реактивного склада и, бешено крутя сталкивающиеся друг с другом обломки, привольно разлилась по территории фабрики. Среди пронизанных языками пламени черных клубов дыма вдруг вздулись клубы пара — это огненные реки горящего топлива столкнулись с потоками воды. Раздались пронзительный треск, грохот, и к небу взвился целый фонтан искр — это одна из подхваченных потоком плит протаранила двери электроподстанции. Реки пламени и потоки воды, сталкиваясь и борясь между собой, все же в основной своей массе текли параллельно, стремясь пересечь дорогу и вырваться на простор покрытой садами долины. Территория фабрики теперь виднелась только местами — большая часть ее скрылась в дыму и облаках пара. Те участки, которые просматривались с холма, сплошь были покрыты обломками, мутной водой и горящим топливом, все здания либо лежали в руинах, либо горели. Людей нигде не было видно, только от въезда, где находилось более возвышенное место, не захваченное потопом, и где громоздилась целая баррикада из поваленных ворот, изгороди и разрушенного караульного помещения, несколько темных фигурок поспешно ковыляли в сторону города. Дым растекся по небу, в долине потемнело, и только там, где ветер прорывал дымные тучи, пучки лучей пробивались к земле.
Ла Барбера расширенными глазами наблюдал все происходившее, непрерывно бормоча молитвы. Рипсимэ съежилась на дне кювета, и Корсаков порадовался тому, что она не видела жестокого зрелища катастрофы. Он встал на ноги, отряхнул одежду и произнес будничным тоном:
— Ну что ж, дело сделано, теперь поехали в Россию.
Выводя джип на дорогу, Корсаков вспомнил не слишком надежные стены складского сарая и подумал, что за прошедшее время те, кого он посадил под замок, вполне могли освободиться. Ему не потребовалось доехать до места строительства, чтобы убедиться в справедливости своей догадки: из ущелья вырулили два скрепера и направились к холму. Эти машины Корсаков видел в ущелье. По-видимому, освободившиеся из заключения строители решили сообщить начальству о вывозе взрывчатки. По кислому виду Ла Барберы они могли догадаться, что это пленник. «Опоздали вы, ребята: и фабрики вашей больше нет, и сообщать скорее всего некому», — подумал Корсаков. Бесшабашное веселье прошло, уступив место удивительной душевной легкости — словно он вознесся над землей и смотрел на все сверху. Скреперы с ревом поднимались на холм навстречу джипу — стоило им вильнуть, и они с легкостью перевернули бы легкую машину, если бы она попыталась их объехать. Поэтому Корсаков решил не рисковать: он развернул джип поперек дороги, выскочил из-за руля и навел пистолет на лобовое стекло первого скрепера. Однако водитель продолжал гнать свою машину вперед, держась посередине дороги. Оглушительно ревел мощный японский.мотор.
— Живо в кювет! — бросил Виктор через плечо и опустил руку с пистолетом. Луч упал на лобовое стекло скрепера, и Корсаков отчетливо разглядел лицо инженера: стиснутые челюсти, упрямый взгляд исподлобья, упавшую на глаза светлую прядь. «Интересно, что ты ответишь, когда тебя спросят, чего ради ты пошел на смерть?» — подумал Корсаков и, вскинув руку, нажал на курок. В лобовом стекле прямо против лица инженера возникла дырочка, обведенная белым венчиком трещин. Корсаков успел заметить, как знакомое лицо от удара запрокинулось назад и исчезло в глубине кабины. Скрепер взревел яростно, словно раненый слон, всей своей исполинской тушей по инерции перемахнул кювет, вздыбился и затем с грохотом и звоном рухнул на бок. По второму скреперу Корсаков выстрелил пару раз не целясь, тот свернул с дороги в кювет, водитель спрыгнул из кабины на землю и опрометью пустился наутек вниз по склону. Корсаков опустил пистолет и бросился к джипу. Его спутники ошарашен-но смотрели из кювета на громадную машину, завалившуюся на бок в десятке метров от них.
— Что это было? — непослушным языком спросил наконец Ла Барбера.
— Один парень так любил вашу компанию, что решил раздавить всех ее врагов, — пояснил Корсаков, уже сидя за рулем. — К сожалению, враги не могли ему этого позволить. Ну, живо по местам!
Приближаясь к тому месту в ущелье, где возле дороги стояли склады, времянки рабочих и строительная техника, Корсаков заметил людей, бегущих врассыпную от дороги и прячущихся среди построек.
— Пригнитесь! — скомандовал он, прибавил газу и выхватил пистолет.
Краем глаза заметив за штабелем мешков стрелка, который вел ствол винтовки вслед за джипом, Корсаков выстрелил из-под локтя левой руки. Стрелок выронил винтовку, отшатнулся к стене сарая и схватился за простреленную грудь. Корсаков выстрелил еще раз — через плечо, глядя в зеркало, и выскочивший на обочину человек с автоматом завертелся на месте и повалился в пыль. Однако через какую-нибудь милю дорога уперлась в наваленные возле сужения ущелья груды песка и щебенки. Корсаков затормозил и велел своим спутникам выйти. С неба донесся стрекот двигателя, и Корсаков, щурясь, посмотрел вверх. Здесь небо было уже совершенно чистым, потому что они отъехали севернее, а ветер, относивший дым, дул с северо-востока, В солнечной синеве блеснул корпус вертолета. Вряд ли это могла быть погоня — прошло слишком мало времени- Неожиданное появление иранских пограничников тоже, разумеется, не сулило ничего хорошего, но сплошной пограничной полосы со стороны Ирана в этих местах не было, и Корсаков надеялся ближе к ночи, выбрав подходящий участок границы, одним броском перескочить на советскую сторону. Он перестал думать о вертолете, внимательно осмотрел груды стройматериалов, и, наметив линию движения, на первой передаче двинулся вперед. «Бросать машину нельзя, сейчас спасение в скорости, — думал он. — Если пойдем пешком, нас отрежут от границы, возьмут в кольцо и найдут, как бы мы ни прятались». Двигатель рычал, плевался дымом, из-под колес летела щебенка, а Корсаков бешено вращал руль, стараясь не заехать в кучу песка. На его счастье, кучи щебня высыпали здесь вплотную одна к другой, так что их склон превратился как бы в одну общую плоскость. На эту-то плоскость кое-как и выехал Корсаков, после чего джип под углом градусов в пятьдесят к земле, подрезая порой дверцами смежные груды песка, пополз к проему в горах, за которым начиналась караванная тропа. Возле самого проема джип скатился на расчищенную площадку, и Корсакова тряхнуло так, что он чуть не откусил себе язык. Осилив ухабистый подъем, джип наконец встал всеми колесами на неровную плоскость караванной тропы. Корсаков, обернувшись, замахал рукой своим пассажирам. Впрочем, ехал он медленно и оторвался от них ненамного, так что они вскоре догнали его. От Корсакова не укрылось то, как упорно старается Рипси-мэ держаться подальше от Л а Барберы. Он усмехнулся и сказал ей на фарси: