— А Грен где? — спросил Лерой, отодвигая пустую тарелку. — Спасибо, очень вкусно.
— Грен договаривается насчет документов для тебя, — ответила Туу-Тикки. — Тебя не примут в школу без них. Ты не против быть нашим приемным сыном?
Лерой в задумчивости начал пить какао. Оно было очень вкусное и пахло похоже на зубную пасту, только с шоколадом.
— Не против, — сказал он наконец. — Только я не думал, что Грен захочет взять меня к себе. Он просто обещал, что отвезет меня туда, где меня никто не найдет. Но он так и сделал. Больше мы ни про что не договаривались.
— Лерой, — серьезно сказала Туу-Тикки. — Подумай сам. Тебе десять лет, у тебя нет ни образования, ни профессии. Увезти тебя из Альба-сити — этого недостаточно. Тебе нужна семья, которая поддержит тебя, поможет получить образование, хотя бы среднее, будет о тебе заботиться, защищать тебя. Ты слишком молод, чтобы жить в одиночестве. А детские банды — это не выход, в них долго не живут.
— Правда, — кивнул Лерой. — А что такое детские банды? Это дети-преступники?
— Ну да. В общем, не место ребенку на улице. Да и зачем, если есть дом?
Лерой думал, что Туу-Тикки будет ругаться из-за закапанного медом стола. Или сделает несчастное лицо и начнет его вытирать. Или и то, и другое. Но она просто строго посмотрела на Оуэна, и тот, убрав посуду в раковину, вымыл руки, взял тряпку и начал сам оттирать стол. Лерою казалось, что Оуэн больше размазывает, чем убирает, но когда тот закончил, стол был совсем чистый. А еще Лерою показалось, что вокруг стола кружат какие-то полупрозрачные тени.
Оуэн отжал тряпку, вытер руки полотенцем и сказал:
— Мам, мы на батут, ладно? Лерой, пойдем на батут!
— Нет-нет, — покачала головой Туу-Тикки. — Никакого батута сразу после еды. Весь завтрак из себя вытряхнешь. Через час, не раньше.
— Ну тогда мы пойдем играть в железную дорогу. Или фильм смотреть, про пиратов. Лерой, хочешь фильм про пиратов?
— А когда Грен придет? — спросил Лерой у Туу-Тикки.
— Не знаю. Идите и правда смотреть фильм. Только тихо.
— Можно взять с собой? — Лерой показал на бокал со смузи. Дома ему не разрешали есть в гостиной.
— Можно, — кивнула Туу-Тикки.
Оуэн посадил Лероя на кожаный диван перед большим экраном, порылся в стопке дисков и сунул диск в плеер. Включил и сказал:
— Про пиратов — это круто. Жаль только, что там драконов нет.
Впрочем, фильм оказался хорош и без драконов. Там были пираты, были солдаты, было море и корабли под парусами, и целая команда пиратов-скелетов. Уилл Лерою не понравился, он был слишком правильный и с усиками; Джек Воробей был забавный, а Барбосса — противный. Больше всего Лерою понравились обезьянка и Элизабет. Жаль, что его мама не была такой смелой, как Элизабет. Они с Оуэном досмотрели фильм до титров, а потом слушали музыку, и обезьянка, неожиданно бросившаяся с экрана почти в лицо, Лероя напугала.
После того как молния на экране ударила в сухое дерево, Оуэн выключил телевизор и сказал:
— Есть еще целых три фильма про Джека Воробья. Только мама с папой не разрешают смотреть больше одного фильма в день. Хотя мультики можно.
— Не больше часа, — напомнил Грен из-за их спин. — И не полнометражные. Лерой, Туу-Тикки сказала, что ты хочешь со мной поговорить. Оуэн, бонги. Вперед.
Оуэн насупился, скрестил руки и засунул их под мышки. Грен взлохматил ему волосы.
— Иди. Мы с Лероем все равно будем разговаривать.
— Ну ладно. Но потом — на батут!
Грен отвел Лероя в свой кабинет, где были рояль, целых три саксофона и маленькая арфа, усадил на стул, сам сел на второй и спросил:
— Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— Ну… о многом. Вот Оуэн говорит, что ты сидхе, а что это значит? Волшебные существа? Как феи?
Грен с улыбкой посмотрел на Лероя. Никто из взрослых, никогда, не улыбался Лерою так, как Грен и Туу-Тикки. Как будто он самый лучший, самый важный человек на свете, как будто им тепло оттого, что он есть.
— Сидхе — это те, кого принято называть эльфами. Не знаю, читал ли ты или смотрел что-нибудь про эльфов…
— Ничего, — помотал головой Лерой. — Эльфы — это кто?
— Это раса, которая когда-то жила вместе с людьми. Очень давно, и не в этих краях. У них даже были общие дети с людьми. Потом люди их вытеснили, прогнали, и теперь эльфы — сидхе — живут только в своих мирах. Мы с Туу-Тикки не чистокровные сидхе, у каждого из нас эльфом был один из родителей. Причем мы их никогда не видели. Так получилось.
— Как у меня с моим отцом?
— Не так трагично. Нашими родителями были сидхе-дорожники, которые все время странствуют по Дороге. Наши матери приглянулись им, получились мы, а отцы ушли бродить дальше. Я сам некоторое время странствовал по Дороге, а потом нашел родину своего отца и жил там. Учился играть на арфе и жить как сидхе. Потом вернулся сюда.
— Почему ты вернулся? Если ты сидхе, там тебе должно быть лучше, чем здесь, там же все, как ты.
— Ну… я все-таки полукровка, не совсем такой, как они. И потом, у меня тут есть работа.
— Какая? Музыка? Ты выступаешь с концертами?
— Хотелось бы… Нет, Лерой, музыка для меня — это только хобби. Хотя когда-то я был профессиональным музыкантом. Я — хозяин дома-у-дороги, а Туу-Тикки — его хозяйка. Наша работа — принимать гостей с Дороги и помогать им. Нам за это платят зарплату.
— Кто?
— Магические существа, которым нужен дом-у-дороги в этом месте.
— А я их увижу?
— Сегодня ближе к вечеру придет Эндрю, он маг. Он будет делать для тебя документы.
— Магические?
— Да, но от настоящих их не отличить. Он тебя сфотографирует.
— Ясно, — Лерой пригладил ежик светлых, почти прозрачных волос. — А чем сидхе отличаются от людей? Ну то есть вы с Туу-Тикки очень красивые, но есть же и люди красивые.
— Люди красивы иначе. Сидхе… Для начала, сидхе живут дольше людей и дольше остаются молодыми. Сидхе никогда не лгут — просто не могут. Сидхе умеют улавливать чужие эмоции: я узнал, что ты в беде, просто потому что почувствовал тебя, когда ты играл. Я вообще-то приехал в Альба-сити по своим делам. У Туу-Тикки все растет, цветет и зеленеет, потому что она сидхе, человек бы выращивал такой сад лет пять, не меньше. Еще нам подчиняются духи этого дома, может, ты их уже заметил. Я могу музыкой вызывать любые эмоции, могу исцелить, могу утешить. От музыки Туу-Тикки проходит боль, если только это не боль от глубокой раны. Кай — тоже эльфийская собака, он сам меня выбрал и он разумен, просто не разговаривает. У сидхе врожденные таланты к музыке и пониманию всего живого, у людей так не бывает. То есть бывают люди с такими талантами, но сидхе такие все.
— Ясно. А почему сидхе больше не живут с людьми?
— Потому что человеческая ложь их убивает. И потому, что люди ксенофобны — не переносят других. Люди зачастую даже других людей, если они отличаются, боятся и ненавидят, а другие расы они просто чуют. Представь, каково существам, чувствующим чужие эмоции, жить в окружении человеческого страха, ненависти и лжи.
Лерой попытался представить и передернулся.
— Расскажи мне про ситтин, — сказал он. — Этот дом — ситтин, потому что вы сидхе, или вы сидхе потому, что живете в ситтине?
— Ни то и ни другое, — улыбнулся Грен. — Этот ситтин был создан для дома-у-дороги. Потом в нем построили дом и сделали сам дом ситтином в ситтине. Этот дом предназначен для тех, кто приходит умирать и возрождаться, он так устроен. Потом магические существа, которые это все придумали, нашли нас с Туу-Тикки, спасли, усилили в нас кровь сидхе и назначили работать здесь. Чем дольше мы здесь живем, тем больше в нас от сидхе и меньше от людей.
— А это ничего, что я человек? И Оуэн?
— Это судьба, я думаю, — пожал плечами Грен.
— А почему у вас нет своих детей?
— Потому что магические существа не хотят, чтобы людей становилось больше. Но они не против, чтобы мы брали приемных детей. Потому что детям нужна помощь независимо от вида.