Если кто-то и мог добыть то, в чем она нуждалась, то это был только он.
Я развернулся к Тайберу.
— Твоя сестра, — сказал я медленно. — Она не типичный техножрец, не так ли?
Сержант выглядел смущенным.
— Ей нравится чинить предметы. Всегда нравилась, поэтому мы поняли, что это ее призвание. Она обычно проводит все свое свободное время в святилище Механикус, медитируя над частями машины.
Его выражение лица посветлело, видимо вспомнил лучшие времена, и я напомнил себе, что из всей их семьи остались только они двое.
— Мы так были горды за нее, когда она приняла святой обет. Но она не слишком хорошо училась в семинарии.
— В это сложно поверить, — ответил я.
Я всегда хорошо мог судить о характере человека, возможно потому что прятал свои собственные черты, что и сделало меня таким искусным в чтении других, и это чувство подсказало мне, что Фелиция всегда искренне была вовлечена, во все, что делала.
Это, как оказалось, была проблема.
Тайбер встряхнул головой.
— Она никогда не понимала теологическую сторону вещей, а это несколько препятствует продвижения в Механикус. Так что они сказали ей, что придется остаться технопровидцем на всю жизнь.
— Ну, существуют вещи и похуже, чем быть технопровидцем, — ответил я. — Гвардия развалится без них.
— Я знаю.
Тайбер с сожалением кивнул.
— Да и она вроде бы счастлива. Просто это немного стыдно, вот и все.
— Мы все служим Императору, как можем, — процитировал я, как-будто это было глубоким пониманием, а не цитатой из моей печеньки с предсказанием[58], и Тайбер кивнул.
— Тогда я думаю, я начну организацию отделений ополчения, — сказал он.
К моему удивлению, я выкроил пару часов на сон после этого разговора, и, проснувшись, обнаружил, что орки необъяснимо не устроили резню ночью, и все выглядело более организованно.
Юрген впихнул мне кружку рекафа и булочку с ломтиком соленого грокса, и я благодарно принял пищу.
Солнце только начинало выглядывать из-за горизонта, и воздух в пустыне до сих пор был прохладен.
— Они вас ждут, сэр, — он информировал меня так, будто я понимал, о чем идет речь, и я кивнул, потягивая горький напиток и согревая свои руки о кружку.
— Хорошо, — сказал я. — Кто и для чего?
К счастью мой помощник часто видел меня утром дезориентированным, иногда усиленным похмельем, чтоб устранить непонимание на ходу.
Я принял вторую кружку рекафа и попытался распутать бардак в своей голове.
— Сержант Тайбер, — уточнил он. — У него отчет относительно защитных мер. И эта техножрица. Она хочет поговорить о машинах. Об одной из них, вероятно. И она хочет разобрать ее на запчасти. Еще парочка гражданских, которая думает, что может быть в чем-то полезна.
— Понял, — ответил я, понимая лишь отчасти.
— А они что-нибудь говорили об этом чем-то, в чем они могут быть полезны?
Зная Юргена, он, скорее всего, был чрезвычайно вежлив, пока они говорили с ним, и скорее всего, раз он не продолжил, это было индикатором того, что он точно знал, чем они могут быть полезны.
— Человек, назвавшийся Ариоттом, думает, что может быть полезен в медицине.
Мое настроение улучшилось.
По правде говоря, это была хорошая новость.
— И дорожный рабочий Колфакс, провел много времени в пустыне до прихода зеленокожих, сказал что кое-что знает об условиях существования здесь.
— Это может быть полезным, — согласился я.
Я поправил фуражку, и вычистил с шинели песок и остатки орков.
— Давай посмотрим, что они скажут.
Встреча произошла, по большому счету конструктивно, хотя добраться до них было труднее, чем я ожидал.
Со смутным чувством беспокойства я прошел через вертящуюся толпу беженцев, которая в большинстве своем только начинала шевелиться.
Когда я проходил, почти все, за редким исключением, поворачивались посмотреть, что-то бормоча друг другу, на их исхудавших и грязных лицах было какое-то благоговение.
Запах, мягко говоря, перебивал любой, так что я первый раз, с момента нашей первой встречи, обернулся через плечо, чтоб убедиться, что Юрген по-прежнему сзади.
— Комиссар! — женщина, неопределенного возраста, но скорее всего достаточно молодая и здоровая, чтоб пережить недели пленения орками, бросилась к моим ногам, почти сбив меня. Это был бы почти идеальный блок передачи в скрамбол.
— Император благослови вас на века!
— Да будет благословенно имя Императора, — подхватила в ответ кучка идиотов.
Я старался отцепить ее как может мягче.
— Спасибо, — ответил я, сдерживаясь. — Это было приятно. Благослови вас тоже.
Я наконец-то отцепил ее, оставив сидеть на песке в экстазе, с разинутым ртом.
— Благословение, — сказала она.
Группа беженцев, чуть менее одурманенных, чем остальные пошли к ней, чтоб помочь.
Я встряхнул головой.
— Я всего лишь солдат, — сказал я.
— Если вам нужно благословение, то вам нужен священник.
К счастью, его было легко найти: он был первым же ярким пятном, попавшемся мне среди этого человеческого хаоса.
Однако такая очевидная демонстрация скромности привела к противоположному результату. Хор похвал и одобрений только усилился, казалось к нему присоединились все мужчины и женщины лагеря.
В конце концов, пытаясь сохранить свое здравомыслие, я поднял руки чтоб призвать к тишине. Если честно, то скорее с надеждой, чем с ожиданием.
Но к моему удивлению, вся вонючая толпа сразу стихла.
— Вы оказываете мне слишком много чести, — сказал я, при этом больше всего желая где-то уединиться, чтоб спокойно прикончить свой рекаф и подумать, что делать дальше. — Если вы кого и должны благодарить, то это ваших солдат СПО.
Пусть идут и донимают Тайбера, в конце концов, это было его ошибкой.
К сожалению, как обычно, чем больше я пытался преуменьшить свой вклад в прошедшие события, тем больше захватывал умы своей аудитории.
А ведь я должен был ожидать такой реакции, поскольку проделывал это уже много раз специально.
Видимо, всему виной была усталость, притупившая мое остроумие.
Приветственные крики усилились, и я смог заставить их замолчать только снова подняв руку.
— Сейчас я должен идти, и заняться, гм, военными делами, — сказал я неубедительно. — А вас ждет завтрак.
Как я и надеялся, перспективы еды было достаточно, чтоб полностью отвлечь их внимание от меня, и я смог добраться до остатков грузовика, возле которых меня ждали Тайбер и остальные, без дальнейших приключений.
— Комиссар.
Я заподозрил, что сержант отсалютовал больше для собравшихся гражданских, чем по требованию устава[59], и решительно возвратил приветствие.
Не помешало бы произвести на них впечатление серьёзностью ситуации и попытаться выглядеть так, будто мы знали, что со всем этим делать.
— Сержант, — кивнул я для сохранения хороших манер, и сел на удобный ящик.
Они были небрежно расставлены, образуя что-то вроде грубого круга, и, в большинстве своём, уже заняты.
Либо их заранее расставил Юрген, либо собравшиеся воспользовались ими сами.
Тайбер сидел на ящике с пайком (судя по тому, как гражданские работали челюстями — открытом. И я решил обратить на этот вопрос более пристальное внимание.
Понятно что они голодали, и едва ли могли быть обвинены в том, что постоянно перекусывают, но ситуация на продовольственном фронте была весьма серьёзной, и не было никакого смысла ухудшать её дальше.)
Единственным, кто ещё стоял, была Феллиция, хотя она выглядела удивительно расслабленной.
Только через некоторое время я понял, что она откинулась назад, используя механодендрит в качестве импровизированного кресла. Проведя некоторое время в её компании, я узнал, что это было её обычной манерой.
Механодендрит был присоединен к основанию позвоночника и идеально подходил для этой цели[60].
58
Возможно в ресторане на Кеффии. Маленькие печеньица с полоской бумаги внутри, с какой-нибудь набожной банальностью, необъяснимо популярные.
59
Как комиссар, Каин не был в цепочке командования и технически не являлся старшим офицером. Однако, некоторые солдаты отдавали ему честь из любезности, или возможно из благоразумия, и как явно понятно из его мемуаров, множество солдат с которыми он служил, отдавали честь за его персональные качества.
60
О том, как Каин это узнал, мы можем только догадываться. Возможно в ходе мимолетной беседы. Или нет.