— Лёня, поставь БТР углом, кормой к «триста первой» машине, — старший лейтенант Кравченко бросил взгляд на нашу диспозицию, а затем обернулся к мехводу. — Ладно, вылазь, я сам за руль сяду.
Механик-водитель послушно вылез из люка, уселся рядом с башней, обхватив рукой ствол пулемёта. Мда, парнишке лет двадцать, не больше. Психика, несмотря на армию, неустойчивая, такой может и сломаться в два счёта. Особенно, если оставил в нашем времени семью, родителей, любимую девушку.
А Степан молодец, хорошо держится, ничем не показывая, что тоже беспокоится о судьбе своей семьи. Как я слышал, старший лейтенант начинал свой армейский путь со штурма Грозного в далёком девяносто четвёртом. Был дважды легко ранен, но не ушёл с поля боя, пока их часть не вывели из города. Затем Кравченко остался на сверхсрочную, и уже после неё поступил в офицерское училище. Успешно окончил его, перевёлся на юг, помотался по ущельям в Чечне, где его и заприметил Стрельцов. Майор не мог позволить себе упустить хорошего и опытного офицера, и перетянул того в учебный центр — инструктором по вождению всего, что движется.
Взревев двигателем, БТР слегка подал назад, замер, и медленно повернув в сторону, встал так, как того хотел Кравченко. Пока это всё происходило, я наблюдал за поведением аборигена — сотника Мирона. Сначала ратник ошарашено замер, когда ревущая двигателем машина тронулась с места. Затем, когда бронетранспортёр тронулся вперёд и в сторону, сотник медленно потянул из ножен свой меч. Впрочем, Мирон быстро понял, что железная повозка не собирается его давить, и меч замер на полпути, так и не покинув ножен. На лбу сотника выступили бисеринки пота, но он так и не тронулся с места. Силён мужик! А в полусотне метров от нас точно так же, спокойно, и без паники, стоял князь Остей, глядя на невольное представление и на своего ратника. Повелительным жестом руки князь остановил сотника Владимира, явно желавшего отдать команду «вперёд» десятку дружинников. Чёрт, а ведь эти мужики были реально готовы броситься с копьями на БТРы. Храбры славяне, ничего не скажешь.
— Блин, мужики, вы бы хоть предупредили сотника, что повозка сейчас зарычит и покатит в сторону, — к нам подскочил Стрельцов, укоризненно посмотрел на меня. — Тормозите, парни, на ровном месте спотыкаетесь.
— Спокойствие, Колдун. Считай, что мы проводили тестирование наших потенциальных союзников на храбрость, — усмехнулся капитан Коваль, всё это время наблюдавший за поведением и реакцией сотника. — Тест пройден на «отлично», сэр.
— Евпатий-Коловратий, психологи, блин, нашлись, на мою голову, — опешил от такой отмазки майор. — Ладно, Иваныч — мент по жизни, но от тебя, Шварц, я подобного никак не ожидал. Вон, князь идёт, сейчас будем отдуваться из-за ваших фокусов.
Однако Остей не стал требовать никаких извинений. Подойдя к Мирону, князь положил тому руку на плечо, улыбнулся, и едва слышно что-то произнёс на незнакомом нам языке. Ратник кивнул, развернулся, и пошагал к шатру. Тем временем второй сотник — Владимир — принёс стол, поставил его, стал расставлять серебряные кубки, доставая их из объёмистого вьюка.
— У тебя очень храбрые воины, князь Александр Андреевич, — подойдя к князю, искренним тоном произнёс Стрельцов. — Очень многие пускаются бежать, когда на них едет БТР.
— Мои дружинники множество раз насмерть бились с тевтонами, отбивая натиск железной немецкой «свиньи», — улыбка едва тронула уголки губ Остей. — А сотник Мирон заслужил за свою храбрость в сече золотую цепь с гривной. Он весьма умелый и опытный ратник.
— Вино налито, княже, — густым басом вступил в разговор сотник Владимир. — Повелишь отворить ещё один бочонок?
— Да, принеси ещё один бочонок, Володимир, — кивком поблагодарив воина, князь повернулся к нам, развёл руки. — Приглашаю ваших ратников откушать скромную походную трапезу, бояре.
— Товарищи офицеры и сержанты, прошу за стол, — скомандовал майор. — Гостеприимный князь Остей Андреевич высказывает нам почёт и уважение.
Наш личный состав с некоторой опаской воспринял предложение князя, и не спеша подтянулся к столу. Сержанты и офицеры внимательно всматривались в открытое лицо аборигена, явно ожидая какого-то обмана и подвоха. Видимо, сказывался некий стереотип, созданный в двадцать первом веке про дремучих и жестоких предков, только и способных махать мечом, да скакать на лошадях. Здесь, же, прямо перед нами стоял абсолютно непохожий на книжные персонажи человек, с острым умом, храбрый и сообразительный.