— Терес, раненых готов не добивайте, — остудил пыл кровника Бус.
— Почему? — Терес задрал голову русоволосому юноше-готу, обессилено лежащему на животе. Из раны на лбу гота сочилась кровь. Юноша был лишь оглушен. Бледные губы шептали: «Водан, прими мою душу в свои чертоги».
— Оставь, — Бус перехватил руку.
— Почему? Почему не убивать? Собакам — собачья смерть!
— Нет, — Бус покачал головой. — Раненых и пленных вернем, пусть расскажут друзьям и близким, что значит воевать с росами.
Терес разжал пальцы, голова юноши ткнулась в песок.
— Правильно брат, — он ногами перевернул гота на спину, заглянул в глаза. Юноша остекленевшим взглядом смотрел в небо, даже не сознавая, что ему оставили жизнь.
Терес рассмеялся.
— Ты едва не погиб, чужеземец. Благодари не Водана, а Перуна, который смилостивился над тобой устами Буса. — Он посмотрел на вождя:
— Они похожи на нас, их волосы, почти такие же светлые, и глаза голубые. Правду говорят, что готы пришли с Венедского моря, а теперь обосновались возле Киммерийского моря, уничтожив Боспорское царство, захватив Дикое поле, Дакию и дошли, чуть ли не до Рима, до края земли.
— А мы не покорились их силе. — Бус огляделся, осматривая вал павших готов и росомонов. Земля успела пропитаться и набухнуть красным ядом. Среди павших бродили росы: снимали с убитых доспехи, забирали оружие, оттаскивали раненных и убитых родичей на край поля, под лесную тень. Там волхвы грузили тела на подводу. Раненных росов повезли в священную рощу, где телесными ранами займутся волхвы-знахари, а духовными — тени пращуров, духи рощи…
— Пусть из леса выведут телеги и поставят на краю поля. — приказал Бус Якуну и Тересу. — Если они оклемаются и заходят новой рати, бой проведем под прикрытием телег.
— Думаешь, они осмелятся напасть на нас? — Якун презрительно скривился и посмотрел в сторону готов.
— Они оставили на поле боя почти четыреста человек, а мы одиннадцать.
— Бус ты умно и хитро придумал с кольями. — Терес восторженно похлопал побратима по плечу.
— Все равно их больше чем нас, — Бус помрачнел. — Новый бой будет кровопролитнее, да и готы станут осмотрительнее.
— Разве нам не поможет Перун? Их Водан оказался слабее, один рос — десятерых готов стоит. — Терес показал готам кулак. — Идите сюда, псы кощеевы, сразитесь со мной.
Росы оставили на поле раненых и пленных готов и отошли на заранее подготовленные позиции — заняв оборону за днищами перевернутых телег.
Из поселка пришли женщины — перевязать раненых. Принесли питье и еду.
Готы перестроили ряды и злобно смотрели на торжествующую сторону росов. Атаковать не спешили — боевой задор и пыл иссякли. В лагерь привезли раненых. Потери впечатляли. Винитар сидел под деревом, обессилено облокотившись спиной о шершавый ствол. Рядом лежал пустой кувшин. Его кудри слиплись от воды, которую он опрокинул на себя.
— Водан отвернулся от нас, — прохрипел Винитар. — Не хочет помогать, — он заскрежетал зубами. — Ох, моя голова, не ведаю, как уцелел в такой сече.
— Боя не было, была резня, — сказал Тарм. Поймал страдающий взгляд гота:
— Я и раньше говорил, что росы хитры и отважны.
— Что делать? Они вернули раненых. Наши неудачи не способствуют укреплению воинского духа. Как повести людей в атаку? Я видел, как росы заняли оборону за телегами, что еще они придумают? Как их вынудить покинуть укрытие? — сыпал вопросами Винитар и никто не отвечал.
— Я сожгу этот проклятый лес вместе с росами.
— А с ними и нас? — усмехнулся Тарм. — Ты знаешь, что такое лесной пожар?
— Знаю, — Винитар поморщился. — Наглый росомон, раньше так ним не разговаривал. Конечно, за поход и его результаты будет отвечать моя голова — думал Винитар.
— С ними надо бороться хитростью, — сказал Тарм. — Иначе, даже при численном преимуществе, на этой земле, в битве с росами мы обречены на неудачи. Клянусь мечом Хорса — они достойные противники! — Предводитель росомонов посмотрел в глаза гота:
— Не уступающие росомонам и готам. Из них могли бы получиться отличные союзники.
— Никогда, — отрезал Винитар.
— Я знаю, — вздохнул Тарм. — Хочу напомнить тебе, как Германарих победил эстов?
— В бою. Племя зажали между скалами и морем.
— Почему?
— Потому что готы самые сильные воины.
— Самые хвастливые, — пробормотал Тарм. — Потому что Германарих, после долгой войны с эстами, которая не приносила победы и славы готскому оружию, пригласил вождей эстов на замирение. В честь мира он устроил пир, на котором вырезал старейшин эстов. После чего обезглавленное войско эстов было легко разбито и обложено позорной данью.