— Испытываю, какой из тебя получился боевой рикс.
— Хочешь, чтоб меня и тебя, колдованцы удушили?
— Ты боишься? — Лала улыбалась, облизывая искушающие губы.
Вместо ответа, Бус притянул старшую жрицу и крепко поцеловал в соблазнительные, сладкие уста. Тихо прошептал, склонившись к девичьему уху, вдыхая цветочный запах завитков, чувствуя, как Лала прижимается к груди:
— Ты моя и только моя невеста. Да простит мои слова Перун, — он покосился на деревянного идола. Рубиновые угли выхватили из тени безликие глаза бога, устремленные на большой костер в центре городища. Перуна увлекали другие игры — на площади ставили специальные козлы с бычьей тушей приготовленной для жаркого.
— Он простит, — прошептала Лала. — Он и не такое прощает. — Она сжала руку Буса и потянула за собой…
Обнаженные, держась за руки, Бус и Лала спустились по пологому речному берегу к темным водам, в которых, среди закрытых бутонов кувшинок, отражались на водной ряби, молодой месяц и звезды. Тихо шумели ветлы и камыши, надежно скрывая пару от посторонних нескромных взоров.
— Смотри, чтоб русалии, взявшись за твой поводок, в омут не утянули, — хихикнула Лала.
— Они тебя побоятся, — усмехнулся Бус.
— Не ходи поутру к готам, — неожиданно сказала жрица.
— Как же я могу не пойти, глупая, ведь я боевой рикс.
— Плохое мнится. Несчастье чувствую. Нет им веры, — Лала покачала головой. Длинные русые волосы почти полностью скрывали тонкий девичий стан.
— Мы одержали над готами славную победу, разве это несчастье? Тебе и в прошлый раз, перед ристалищем, плохое мнилось.
— Ты еще не одержал победу. Мир не заключен.
— Одержал. Утром заключим нерушимый мир. Не думай о плохом. — Бус крепко прижал к груди волхованку. Зашептал в расплетенную русую волну:
— Зови хорошее. Мы победили готов. Они слово замирения дали. Винитар и росомон Тарм — ближние люди Кощея. Сами в наш лагерь явились, на мечах клялись, дружбу предлагали. Кто клятву, данную на железе, может порушить? Клялись именами богов: Одина и Хорса. В дубовой роще, наши волхвы обряд замирения повторят и мы закрепим слова договором и кровью жертвенных животных.
— Я…
Бус прикрыл волхованке рот ладонью.
— Думай о сегодняшней ночи, которую нам подарила Мокошь. О ночи, которая больше никогда не повторится. Думай о себе и обо мне.
— Я думаю, — прошептала Лала. В её глазах, освещенные серебряным месяцем, дрожали слезы. — Не убоимся стрелы летящей в день (от судьбы не уйдешь). — Поцелуй меня, — она медленно отступала в темную теплую воду…
VI
На рассвете, семьдесят старейшин и уважаемых людей племени росов, во главе с боевым архонтом Бусом, безоружные, в белых обрядовых одеждах, покинули городище. Некоторые держали в руках кусочки хлебного мякиша, мяса, стрелу — подношение Перумову дубу. Десять старейшин возглавлявших процессию, держали в руках по белому петуху — жертвенный дар роще и богу.
Поселяне провожали, столпившись в воротах так же, по-праздничному облаченные, без оружия — в такой день грех великий прикасаться к боевому железу. Их лица сияли верой и надеждой, в глазах светились веселые огоньки — ведь сегодня будет пир: росы будут угощать недавних врагов. Война закончена…
— Идут, — прошептал Тарм, завидев среди деревьев приближающихся росов.
— Без оружия, — ухмыльнулся Винитар, сунул руку под плащ, нащупал рукоятку кинжала.
— Они держат клятвы. Эти лесные дикари, как дети, — рассмеялся сотник Ансельм.
— Прикуси язык, — нахмурился Винитар, чувствуя в словах скрытый подвох.
Ансельм покосился на предводителя и подумал, что мог бы и не выносить его с поля боя — никакой благодарности. «На западе ты превратился в ромея и перестал быть готом. Фрея оставила тебя и девы Норн готовы были прервать нить твоей жизни, если бы не я…».
Согласно договора и мнению жрецов-старейшин: «Пусть готы первыми ощутят святых духов земли росской живущих в роще», делегация готов первыми прибыла в святилище. На рассвете, босоногий мальчишка в волчьей шкуре, посланный Любомиром, привел семьдесят готов и росомонов на вершину холма. Оставил перед величественным, многоветвенным дубом, раскинувшим могучую крону чуть ли не над всей поляной.
— Разве вы не караете чужаков, вторгшихся без спроса в священную рощу, вдруг они обидят ваших богов? — спросил Винитар у проводника.
Мальчишка улыбнулся:
— Наших богов нельзя обидеть и вы теперь не враги. Священная роща, в которой обтает дух Перуна и духи наших пращуров, первыми должны вас увидеть и привыкнуть. Тогда, при заключении мира, духи своим присутствием его поддержат и скрепят.