Аврелий сжал губы, понимая, что Лукреция права: перед ней, взрослой и решительной женщиной, он действительно всего лишь жалкий юнец. И всё-таки он не должен уступить ей.
— Очаровательная Лукреция, браслет украшал твою руку именно тогда, накануне смерти отца… Я могу доказать тебе это, — заявил он.
— Каким образом? — спросила она, однако уже без прежней уверенности.
— В тот солнечный день ты долго сидела на ска — мье в перистиле, когда сушила волосы. А наутро мы получили известие о смерти отца, и я, проходя между слуг, взял тебя за руку, если помнишь. И заметил на коже несколько белых полосок, которые никак не совпадали с браслетом на твоей руке. Светлые полоски на твоём запястье были как раз похожи на пластины исчезнувшего браслета с сапфирами. Та же форма и тот же размер.
— Глупости! Даже если то, что ты говоришь, правда, это ещё ничего не доказывает. Я могла сидеть на солнце когда угодно.
— В самом деле, любезная Лукреция? Но ведь до того самого утра выпало довольно много пасмурных дней. А лёгкий загар держится, как известно, недолго.
Женщина закусила губу, терзаемая злостью и страхом.
— Советую поскорее вернуть мне эту драгоценность! У меня добрый нрав, и я легко мог бы закрыть глаза на забывчивость красавицы, — саркастически продолжал Аврелий. — Но что касается дома на Целиевом холме… Такая обворожительная женщина, как ты, без труда найдёт себе другое жилище.
— Но ты разве не знаешь, сколько стоит приличный дом в Риме? — возмутилась Лукреция, вне себя от бешенства.
— Тебе принадлежит пара комнат в инсуле, можешь переехать туда, — с иронией заметил Аврелий.
— Но эта конура под крышей в жалкой инсуле годится разве что для нищего. Неужели ты полагаешь, будто женщина моего положения сможет там жить! — задыхаясь от ярости, возразила Лукреция.
— Хотя я, пожалуй, и мог бы оставить тебе дом, — подумав немного, спокойно продолжал Аврелий, надеясь, что голос не выдаст охватившего его волнения.
— Спасибо, дорогой Публий. Я всегда говорила, что ты добрый юноша! — воскликнула Лукреция, успокаиваясь.
Теперь или никогда, решил молодой человек, чувствуя, как колотится сердце. Лишь бы только не дрогнул голос.
— При условии, однако, что будешь платить мне так же, как платила моему отцу! — выпалил он одним духом.
От изумления Лукреция даже открыла рот, не зная, что сказать.
— Можешь поразмыслить до вечера. Жду тебя в моей комнате после ужина, — заключил Аврелий, выпроваживая её и при этом не замечая, каким новым, заинтересованным взглядом окинула его молодая женщина.
Придёт, решил он, преисполненный неколебимого оптимизма юности. Потом тронул колокольчик, вызывая управляющего.
— Заходи, Диомед. Я вызвал тебя сюда, потому что не хочу, чтобы твой сын Парис слышал наш с тобой разговор.
Диомед медленно подошёл и остановился в нескольких шагах от молодого господина.
— Мне стало известно, что, несмотря на жалкие гроши, которые платил тебе мой отец, у тебя есть имение в Пицине, дом на холме Эсквилин и ты даёшь деньги в рост. К тому же из расходноприходных книг выяснилось, что ты делал некие странные перечисления…
— Как ты узнал об этом, господин? — удивился управляющий с той поспешностью, с какой человек радуется возможности снять с души тяжкий груз. — Я действовал очень осторожно и думал, что никакой счетовод не сумеет разоблачить меня…
— Это, разумеется, не моя заслуга. Это сделал Палланте, раб Клавдия, он изучил документы, страницу за страницей. Он не превзойдён в том, что касается цифр. Скажи мне лучше, как ты объяснишь подобное предательство? Годами моя семья целиком и полностью доверяла тебе!
— Однажды я попросил у хозяина денег в долг, чтобы устроить своих родителей в деревне и купить свободу Парису, но он отказал. Тогда я взял некоторую сумму из сундука и осторожно вложил её в выгодное дело. Через году меня уже было имение, домик, небольшие сбережения и сын, освободившийся от рабства. И тогда я поспешил с процентами возместить всё, что взял ранее.
— Ну, а затем ты повторил эту игру ещё несколько раз. И той ночью ты искал рубиновую печать? С её помощью ты мог изготовить любой документ от имени моего отца. Значит, Умбриций не лгал, утверждая, что у тебя есть ключ от сундука. Как же тебе удалось раздобыть его?
— Однажды вечером много лет тому назад, — стал объяснять Диомед, — господин опьянел, как никогда, и внезапно уснул за столом. Мне пришлось перетащить его на кровать. Ключ висел у него на шее, а я знал одного кузнеца, который мог тайком сделать мне копию…