— Идите и отнесите моё приглашение, — добавил он и произнёс: — Ave atque vale.
Все трое удалились. Оставшись один, патриций снова налил себе вина и посмотрел на лилии, уже отцветавшие в перистиле. Лишь несколько белых, слегка поблёкших цветков украшали клумбы.
«Надо велеть садовнику посадить в следующем году новые луковицы», — подумал он, забыв на минуту о неопределённости своего будущего.
Потом совершенно спокойно принялся готовиться к прощальному званому ужину.
Тоненькая фигурка возникла в слепящем солнечном свете на пороге таблинума. Аврелий приветливо поманил её, и Псека, поспешив к нему, уткнула худое личико в его колени.
И вдруг раздался звук, которого он ещё никогда не слышал: тихий голосок, прерываемый всхлипываниями, прозвучал в просторной, залитой светом комнате.
— Господин, это верно, что ты должен умереть?
Сердце Аврелия ёкнуло. Псека заговорила! Он поднялся и крепко обнял её за худенькие плечи, сдерживая нетерпение.
— Возможно, не придётся, если поможешь мне.
Сердце бешено колотилось, удары отдавали в голову, но он постарался сохранить спокойствие и взял себя в руки, чтобы своей горячностью не спугнуть маленькую раненую птичку, которая сама опустилась ему на руку.
Девочка с удивлением посмотрела на него и тихо произнесла:
— Я — твоя раба, господин. Прикажи, и я повинуюсь.
Аврелий в волнении наклонился к ней.
— Ты должна рассказать мне всё, действительно всё, что знаешь о Коринне и мужчинах, которые были у неё в тот день.
— Господин, я не видела, кто это был. Думала, что ты. Знала бы, сказала, даже если это стоило бы мне жизни!
Аврелия охватило горькое разочарование, но он скрыл его, чтобы девочка не пала духом.
— Скажи мне хотя бы, что помнишь, — терпеливо попросил он.
— В то утро хозяйка была на скачках. Вернулась очень довольная, потому что познакомилась с каким-то красивым и богатым мужчиной. Она велела Гекубе приготовить ванну с ароматными травами и послала за парикмахером. Но после обеда все слуги должны были уйти, потому что она хотела остаться одна.
Аврелий немного подумал.
— Хозяйка часто так делала?
— Отсылала слуг? Да, когда принимала важных клиентов, которые не желали, чтобы их беспокоили…
«Или не хотели, чтобы их узнали», — подумал патриций.
— И ты послушалась? Ушла?
— Да… Нет… Да… Я бродила поблизости, пока не захотела есть. Гекуба говорила, что я слишком много ем, но я всё время хочу есть. Тогда я вернулась к дому и увидела, что никого нет. Я думала взять ячменную лепёшку в кухне без… то есть я хотела… хотела украсть её! — вдруг вырвалось у девочки.
— И кого-то увидела?
— Нет, в доме было очень тихо. Я схватила лепёшку и поспешила в атриум, чтобы хозяйка не заметила меня. Вот тогда и увидела тебя… — неуверенно продолжала девочка.
— А потом, когда узнала, что Коринна убита, то подумала, что это сделал я, — завершил Аврелий за неё. Девочка опустила глаза. Он взял её за руку и с сочувствием спросил:
— Ты до сих пор так думаешь? Вчера вечером ты едва не умерла от испуга, когда увидела меня в окровавленной одежде.
Девочка расплакалась.
— Неважно, господин, даже если это ты убил их, я никогда никому не скажу этого. Я так испугалась, что убьёшь и меня, когда велел привести сюда! Но я никогда ничего не скажу против тебя, даже под пытками!
— Я знаю это, Псека, и верю тебе. Так верю, что отдаю свою жизнь в твои руки. Если помнишь ещё что-нибудь…
— Но я больше ничего не знаю! И ты, выходит, умрёшь из-за меня!
— Ты ни в чём не виновата. Я только надеялся… Вдруг ты что-нибудь знаешь! Послушай, если и в самом деле больше ничего не помнишь, просто расскажи о Коринне, о том, что происходило в её доме. Мне интересно, кто бывал у неё, что делал. Словом, что вспомнишь.
— Не знаю… Коринна купила меня недавно, всего несколько месяцев назад; хотела обучить меня, ведь стоила я так мало, что она могла себе это позволить. Сначала я была рабыней сутенёра Лейчиппия. Он купил меня ещё ребёнком вместе с другими девочками. Нас было пятеро, ещё один мальчик. Но я была не такая, как другие, некрасивая, и даже самые бедные клиенты от меня отказывались. Другие уже начали работать, были миловидными, и мужчины шли с ними. Так что они зарабатывали и хорошо ели, чтобы оставаться красивыми. Я же была судомойкой и обслуживала их, но господин бил меня и проклинал, потому что терял уйму денег. Я не приносила дохода, и он хотел продать меня. Он всё время колотил меня и сожалел, что тратит на меня деньги… Однажды к нему пришла старая Гекуба и стала о чём-то шептаться, а потом предложила ему немного денег за меня. Они долго спорили. Лейчиппий хотел больше, чем Гекуба соглашалась дать ему. Говорил, что эти жалкие деньги не покрывают целого года моего содержания, что лучше бы он оставил меня в мусорной куче, где нашёл. Потом Гекуба объяснила ему, что никто больше не купит меня и я скоро умру, если останусь у него. А если её хозяйке вздумалось однажды купить мешок костей и лохмотьев, так она, Гекуба, отсоветует ей делать это. И тогда, ругаясь на чём свет стоит, Лейчиппий согласился, и меня отвели в дом Коринны.