— Не больше эпикурейских философов. Может быть, потому, что в Риме не принято танцевать обнажёнными на званых вечерах, — ответил патриций, привлёк её к себе и не встретил никакого сопротивления.
— Я ждала этой минуты с тех пор, как узнала, кто ты, — произнесла она, пренебрежительно пожав плечами. — И не намерена терять время. Хочешь, чтобы я разделась?
Патриций с изумлением посмотрел на неё.
— Ну, ближе к делу! — скучным тоном продолжала Фемиста. — Мы же оба прекрасно понимаем разницу между бывшей танцовщицей и сенатором. Такой, как ты, может приказать мне всё что угодно.
— Но это не доставило бы мне никакого удовольствия, — уверенно заявил Публий Аврелий, покачав головой.
— Понимаю, — холодно ответила Фемиста. — Выходит, тот грек был прав. А я не захотела верить ему…
— А при чём тут мой секретарь? — удивился патриций.
Фемиста с улыбкой пояснила:
— Знаю, что это секрет, но бедный Кастор доверил его Ариадне, а она мне…
— О чём ты говоришь? — сенатор побледнел, заподозрив ужасное.
— Позволь заметить, что не совсем красиво было с твоей стороны заменить старого фаворита на молодого армянского раба.
— Боги Олимпа! — воскликнул Публий Аврелий вне себя от гнева. — Несчастный грек, он мне за это заплатит!
— А что не так? Мне ты можешь признаться, я не нахожу в этом ничего предосудительного. Вас таких теперь много стало, — нарочито снисходительно намекнула она, заплетая косу.
— Перестань провоцировать меня, девушка! — потребовал патриций, соображая, имеет ли она в виду гнусные намёки Кастора или просто хочет отвести разговор от преступления. Мысленно повторив философские максимы о вреде гнева и плотского греха, он решил не попадать в их сети, словно ослеплённый дурак. Лишь бы она прекратила эти свои глупые замечания…
— Хотя, если посмотреть на тебя, ничего такого не скажешь, — чересчур настойчиво продолжала Фемиста.
— К чёрту философов! — взорвался сенатор. — Я передумал! Я приказываю тебе!
И она снова начала расплетать косу.
Когда наутро патриций протянул руку, желая коснуться её волос, то ощутил лишь подушку: Фемиста ушла ещё до рассвета. Сколь необычно поведение этой ученицы философа — поначалу едва ли не враждебное, а потом откровенно соблазнительное.
Такая внезапная перемена настроения могла бы показаться приятной или причудливой, если бы речь не шла об убийстве…
— Да! — ответил сенатор, услышав стук в дверь.
Управляющий вошёл, надев на лицо маску смиренной озабоченности. Вот уж сорок лет командовал он слугами на этой роскошной вилле и всегда был готов к неожиданным визитам хозяев.
Он был стар и не имел никаких сбережений, потому что всё потратил на выкуп из рабства. Несколько дней назад гадалка предсказала, что его судьба связана с одним важным гостем, поэтому прибытие Публия Аврелия породило у него надежду получить наконец какой-то кредит при посредничестве между важным патрицием и множеством горожан Геркуланума, которые хотели снискать его милости.
Но, к сожалению, этот странный сенатор категорически отказывался от приглашений местных заправил, предпочитая водиться с танцовщицами и даже с нищими вроде тех двоих, что пришли к нему…
Как только о них было доложено, сенатор и в самом деле так поспешил ко входу, словно там ожидал его сам император.
— Что-то пошло не так, господин! — в один голос воскликнули горбун и мнимый слепой, оба сплошь в синяках. — Флорий, должно быть, догадался о нашем трюке, потому что, когда он вошёл в военный гарнизон, а мы следом за ним, нас схватили…
— Хотите сказать, что вы сами вошли в казарму по своей воле? — поразился Публий Аврелий и подумал, что Парис не так уж и неправ, когда постоянно критикует его манеру выбирать слуг.
— Конечно, господин! Но ведь мы должны были следить за ним? А они принялись избивать нас палками и прекратили, только когда мы назвали твоё имя, — объяснили несчастные.
Управляющий при этом простонал: прощай плата за посредничество, прощай щедрая награда от благодарных толстосумов…
— Когда мы следили за Флорием, — продолжали рассказывать нищие, — то заметили подозрительное оживление возле Голубятни. Это небольшая хибара пониже дома Векониев, да и назвали её так, потому что она и в самом деле едва ли больше голубятни. Чтобы добраться до неё, нужно завернуть под арку: там есть ступеньки, которые ведут в переулок, и дальше идти в сторону берега, пока не увидишь термы. Домишко притулился слева от склада, а с холма и вовсе не виден. Но это не единственная дорога…