Шеф Холтон теребит подбородок, поглядывая на собравшихся. Спустя минуту он прочищает горло.
– Поздравляю, – обращается он к людям. – Сообща мы остановили не кого-нибудь, а Смерть. Сегодня мы остались в живых, потому что сразили его. Но мы мало что знаем о всаднике. Так что, чтобы нам и дальше оставаться живыми, нужно, чтобы все вы вернулись на свои места. Те, кто занимался обеспечением эвакуации, получите инструкции у своих руководителей. Остальные – по домам, берите вещи на первый случай и покидайте город.
– Что? – удивленно переспрашивает кто-то. Раздаются и другие голоса протеста.
– А как же помощник шерифа Фергюсон? – плачущим голосом вопрошает кто-то. Думаю, это он о Джордже, который так и лежит рядом со Смертью.
– О Джордже я позабочусь, а теперь расходитесь.
Офицеры уходят не сразу. Не знаю, чего они ожидали, но явно не такого.
Джеб смотрит на них исподлобья.
– Хотите, чтобы я всем вам наручники надел? – угрожает он. – Идите уже.
Это, кажется, помогает: толпа начинает рассасываться, полицейские и зеваки расходятся.
Еще долгая минута, но, наконец, мы с шефом Холтоном остаемся одни.
Шеф лексингтонской полиции долго поедает Смерть взглядом, потом пожимает плечами.
– Признаюсь, я до конца вам не верил. – Он вздыхает. – Нужна какая-нибудь помощь?
– Даже если бы была нужна, – вздыхаю я в ответ, – вы бы вряд ли смогли мне помочь. Чтобы не закончить как Джордж.
Шеф косится на мертвеца. Он выглядит сейчас лет на десять старше, чем вчера, и очень, очень усталым.
– Могло бы быть хуже, – говорю я.
Холтон кивает.
– Теперь он, надеюсь, отступит? – спрашивает он.
Я мотаю головой. Нет, если он хоть немного похож на меня.
– Боюсь, остановить его не так-то просто, – отвечаю ему. – У меня предчувствие, что он вернется. Но, надеюсь, у меня получится утащить его от Лексингтона подальше, чтобы вы все смогли эвакуироваться.
Шеф полиции кивает с унылым видом. Он оглядывается на здания, где мы еще недавно прятались.
– Вам нужно уходить, – настаиваю я. – Я управлюсь.
На самом деле я совсем не уверена, что управлюсь, но ему об этом знать необязательно.
– И не умрешь? – спрашивает он, снова не сводя глаз с всадника.
Вместо ответа я присаживаюсь рядом со Смертью и кладу руку на то, что осталось от его щеки.
– Меня он убить не может.
По крайней мере пока сам мертвый.
С тяжелым вздохом шеф Холтон качает головой.
– В воскресной школе меня к такому дерьму не готовили. – Помолчав, он подбородком указывает на Джорджа: – Кому-то надо будет забрать отсюда моего друга. – Щурясь, он глядит вслед уходящим. – А по этой дороге еще народ будет эвакуироваться. Могу дать вам час, не больше.
Надеюсь, что часа мне хватит.
Джеб уже поворачивается, чтобы уйти, но медлит.
– Спасибо, что пришли к нам сюда. Это чертовски благородный поступок.
Я пытаюсь улыбнуться ему, смотрю, как он уходит, на этот раз окончательно.
Потом я какое-то время молча смотрю на всадника. Он сильно изувечен, и я в шоке от осознания, что это меня волнует – его раны, боль, все это. Он не из тех, кого жалеют. А я все равно не могу остановиться, прокручивая в памяти, как он упал с коня, а мы продолжали его обстреливать.
Поднявшись, пячусь от всадника, боясь, что, если отведу взгляд хоть на миг, он просто исчезнет.
В конце концов мне все же приходится отвернуться, чтобы забрать свои пожитки. Среди них и тележка, которую мне разрешил взять Джеб – и даже помог прицепить к моему велику.
Хотя это не могло занять больше пяти минут, все равно меня ужасает мысль, что я найду еще один труп, лежащий рядом с всадником, или, еще хуже, что сам он за это время исчезнет без следа.
Поэтому с облегчением вздыхаю при виде Смерти: он лежит на том же месте, где я его оставила.
Я подкатываю велосипед с прицепом вплотную. Соскочив с седла, подхожу к тележке сзади, там уже уложены мои рюкзак и оружие. Опускаю борт – и снова к Смерти.
Теперь мне предстоит сделать невозможное: поднять его.
Теоретически это должно быть несложно, вот только весит он как чертов кит, а когда я подсовываю руки ему под плечи, крылья – уверена, они это нарочно – окутывают меня, и в рот набивается множество перьев, а полдюжины окровавленных стрел царапают мою кожу.
– Почему нужно быть таким… здоровущим… говнюком? – задыхаясь, я дюйм за дюймом мучительно втаскиваю тело в кузов тележки.
Едва мне удается погрузить его целиком, ноги разъезжаются и я валюсь на спину, а Смерть обрушивается сверху. Так я лежу довольно долго, кляня Бога за то, что не могу умереть. По крайней мере, я бы тогда не оказалась в таком, черт бы его побрал, щекотливом положении.