Копья летели одно за другим, а стройный ружейный хор «Пуллейновых овечек» постепенно стихал. Двое наемников тащили тело Стрикланда к лагерю. Наш терпеливый наблюдатель из своего укрытия отметил, что прекратилась стрельба и на северном фланге. Время от времени пехотинцы в алых мундирах ставили винтовки на землю и оглядывались на белые палатки. Вскоре стрельба возобновилась, но уже с перебоями. И эти паузы дорого обходились защитникам. Схватка кипела не на жизнь, а на смерть. Толпа зулусов порой заслоняла происходящее. На южном фланге туземцы все еще продвигались вперед размеренными перебежками, но их быстро косили британские пули. Зато на севере аборигены теснили чужаков.
Пуллейну доверили командование 24-м пехотным полком, потому что у него, одного из немногих, имелся опыт подобных сражений. На его месте охотник тоже твердо верил бы, что нужно продержаться еще чуть-чуть и у зулусов закончатся ассегаи. У каждого воина их было по пять или шесть. Безоружным туземцам придется отступить или погибнуть.
Из своего укрытия на перевале охотник отчетливо видел в бинокль фургоны и ответственных за боепитание солдат, они находились как раз под ним, на краю лагеря. Полковые музыканты в голубых фуражках суетились вокруг повозок. Барабанщики и горнисты должны были во время сражения снабжать патронами стрелков. На месте наблюдателя любой бы поразился, почему же они до сих пор не носятся стремглав между палатками и линией обороны. Однако его это ничуть не удивило.
Нетерпеливые музыканты столпились вокруг продолговатых деревянных ящиков с веревочными ручками. На каждом красовалась черная печать с похожим на воронью лапку знаком военного министерства. Чтобы поднять такой груз, потребовалось бы два человека. Грубо сколоченные, но крепкие сундуки были изготовлены по одному образцу, крышки крепились при помощи медных обручей, привинченных стальными шурупами. Внутри под непромокаемой прослойкой из серебряной фольги лежали завернутые в вощеную бумагу патроны сорок пятого калибра для винтовок Мартини — Генри. В такой упаковке они сохранялись в сухости, к тому же не могли взорваться из-за случайной искры, проскочившей от удара металла о металл.
В свой бинокль охотник видел, что артиллерийская батарея на северном фланге испытывает серьезные затруднения. Незапланированное и приятное дополнение. Ничего удивительного, учитывая полную некомпетентность того, кто поставил подразделение на эту позицию. Судя по действиям зулусов, юные неопытные воины Кечвайо выучили свой урок гораздо быстрее, чем от них того ожидали.
После выстрела железное чудовище, исходящее огнем и дымом, почти на минуту становилось беспомощным, его приходилось перезаряжать. Туземцам всего-то и нужно было сначала упасть в траву и подождать, пока страшная молния с грохотом пронесется над головами, после же орудие оказывалось беззащитным перед ними, зулусы поднимались на колени, потом на ноги и бросались вперед, потрясая копьями.
Каждый раз, пока канониры перезаряжали пушки, офицеры осажденной батареи с неимоверным трудом удерживали врага при помощи револьверов и сабель. И тут начинало сказываться численное превосходство дикарей. Удача была уже не на стороне имперских войск, артиллеристов вот-вот могли отрезать от основных сил и разгромить.
Нужно было спасать орудия, и вскоре поступил соответствующий приказ. Облаченные в темные мундиры солдаты споро подтянули семифунтовые пушки к запряженным лошадьми передкам и отступили к лагерю. Выполненный дисциплинированными и опытными военными маневр занял не более полуминуты. Туземцы вплотную окружили англичан, но по команде Пуллейна справа открыли огонь стрелки первого батальона, прикрывая своих. Ездовые нахлестывали коней, а канониры на ходу запрыгивали на зарядные ящики. Вот один из них схватился за повозку, но его отбросило назад зулусским копьем. До охотника донесся отчетливый, но короткий вскрик.
Передки подскакивали на неровной земле, а те, кто сидел на них, рубили африканцев по рукам и головам. Кое-где солдаты бежали рядом с повозками, а воины Кечвайо преследовали их по пятам.