Это было предложение мира. Она была вне себя от радости. Жизнь Элис теперь будет другой. Потеряв Бинни Гейл, она, в качестве компенсации, обрела дружбу родителей девочки.
Эдвард Таллис работал за своим столом, когда в дверь постучали. В кабинет вошел полицейский с телеграммой для него.
«Это от инспектора Колбека», — сказал мужчина.
«И как раз вовремя», — проворчал Таллис. «Спасибо».
Посыльный ушел, а суперинтендант прочитал телеграмму. В ней сообщалось, что Джек Фоллис женился и что его жена уже прибыла в Йорк.
«Боже мой! — воскликнул он с отвращением. — Не только Казанова — еще и неистовый прелюбодей!»
Хотя Колбек пригласил ее поужинать с ним в отеле, Мод Фоллис отклонила приглашение. Она предпочла побыть одна. На следующий день у нее была назначена встреча с адвокатом, которым пользовался ее муж. Она чувствовала, что он сможет иметь дело с полицией от ее имени и проконтролировать перевозку тела в Линкольн. Мод внезапно выглядела уставшей и смущенной.
Поэтому Колбек пообедал со своими коллегами. Пока они рассматривали дело, он попросил каждого из них высказать свое мнение. С приближением дня рождения сына Лиминг был подавлен, опасаясь, что они все еще будут в Йорке, когда эта дата наконец наступит. Алан Хинтон, напротив, был настроен более оптимистично. У него было ощущение, что они приближаются к аресту, но у него было мало доказательств, подтверждающих его теорию. Он задал вопрос, который беспокоил его с тех пор, как Колбек предположил, что преступление могло произойти случайно.
«Есть одна вещь, которую я не понимаю, сэр», — сказал он.
«Что это?» — спросил Колбек.
«Если это действительно был несчастный случай, — сказал Хинтон, — почему виновный не объявился?»
«Вы бы поступили так на его месте?» — спросил Колбек.
«Я бы об этом подумал, сэр».
«Тогда вы чрезвычайно честны».
«Почему ты так говоришь?»
«Потому что я не думаю, что кто-то другой сделал бы это, Алан. Если бы он признался в преступлении, причинив незначительный ущерб тормозному вагону, он не был бы оправдан по обвинению в убийстве, потому что он не смог бы доказать, что его признание было правдой. Другими словами, он бы сунул голову в петлю. Нет, Алан, — продолжил Колбек, — самое большее, на что мы можем надеяться, — это то, что он свяжется с нами анонимно, чтобы объяснить, что произошло».
«Этот человек был преступником, — сказал Лиминг. — Он никогда не сознался».
«Разве у него нет совести?» — спросил Хинтон.
«Нет, не знает», — сказал Колбек. «Кроме того, если моя теория неверна, то взрыв был задуман, чтобы убить, в конце концов. Если это так, то кто-то все еще празднует свой успех в избавлении от человека, которого он действительно ненавидел».
Патрик Макбрайд был в пабе с друзьями. Сияя от удовольствия, он поднял кружку пива для тоста.
«Тому Куинну, эсквайр!» — сказал он.
«Том Куинн», — повторили его друзья.
«Самый умный юрист, родом из Ирландии».
«Если бы он был таким умным, — сказал кто-то, — вы с сыном не сидели бы в тюрьме».
«Тому сократили срок заключения на несколько лет», — заявил Макбрайд. «Я не услышу ни слова против него. Этот человек — гений».
«Насколько хорошо он тебя знает, Пэт?»
«Конечно, есть только один человек на свете, который знает меня лучше, и это отец Мэлоун, да благословит его Бог! Он заглянул мне в душу».
«Ты признался ему во всех своих преступлениях?»
Макбрайд расхохотался. «Я не настолько глуп!»
Марджери Гейл приготовила еду, но ни у кого из них не было аппетита.
Они сидели в тишине и просто время от времени ковырялись в своих тарелках.
Время от времени каждый из них поглядывал на пустой стул за столом, который до этого всегда занимал другой член семьи.
«Не вини ее», — умоляла Марджери. «Что бы она ни сделала, Бинни все равно была нашей дочерью. Постарайся вспомнить все хорошее, что она сделала».
«Я не виню, Бинни», — тихо сказал он. «Я виню себя. Я должен был заметить знаки. Она была хорошей девочкой, но у нее не было защиты от такого мужчины, как Джек Фоллис. Он бы сразу это заметил и подошел, чтобы соблазнить ее. Я пытался спасти ее, но было слишком поздно».
«Ты привел ее в чувство, Оуэн».
«Я это сделал?»
«Она поняла, как сильно она нас подвела».
«Бинни никогда мне этого не говорила. Все, что я видел, — это дочь, которая отвернулась от меня, потому что я был с ней строг. То, что она сделала, было неправильно. Мне приходилось постоянно напоминать ей об этом». Он тяжело вздохнул. «Мне кажется, я слишком часто на нее кричал».
«Она сбежала не поэтому, Оуэн», — настаивала его жена. «Ей было стыдно. Она сказала мне, что у нее больше нет смысла жить. Какие ужасные вещи говорит девушка ее возраста! У меня было такое чувство, будто она вонзила мне нож в сердце».