Майкл Иннес
Смерть на солнце
Вилла стояла на уединенном корнуоллском мысу. С её плоской крыши открывался великолепный вид, но сама она была не видна практически ниоткуда. Поэтому это было хорошим местом или чтобы позагорать, или совершить цивилизованное, никого не беспокоящее самоубийство. Джордж Элвин, казалось, последовательно проделал оба этих действия.
Он лежал на крыше, бронзовый от загара и абсолютной голый… если не считать наручных часов. Пистолет лежал рядом. Лицо превратилось в кровавое месиво.
— Обычно я приглашаю на выходные гостей не для того, чтобы предложить подобное зрелище. — Главный констебль смотрел на комиссара Эплби явно виновато. — Но вы же профессионал, в конце концов. Элвин, как вы понимаете, был богатым человеком со скромными вкусами. — Он указал на часы, которые были дорогими, но держались на простом кожаном ремешке. — Бедняга! — добавил он мягко. — Только подумайте, Эплби, взять револьвер и сотворить с собой такое!
— Разве никто другой не мог его убить? Вор? Это — уединённое место, и вы говорите, что он жил здесь один, работая над своими финансовыми схемами, по нескольку недель в каждый приезд. Кто угодно мог прийти и уйти.
— Совершенно верно. Но в незапертом ящике внизу лежат купюры на сумму 5000 фунтов. И на оружии отпечатки пальцев Элвина — ребята, которых я послал утром, это установили. Таким образом, боюсь, что нет никаких тайн. И ещё одно: для Джорджа Элвина это не первый случай.
— Вы имеете в виду, он пытался убить себя раньше?
— Именно. Он был ипохондриком и постоянно принимал лекарства. И он страдал от периодических приступов депрессии. В прошлом году он принял огромную дозу барбитурата — вновь лежал голышом в уединённой бухте. Похоже, его привлекает смерть на солнце. Но береговая охрана вовремя его обнаружила и спасла ему жизнь.
Эплби опустился на колени около тела. Осторожно перевернул левую руку и снял часы. Они всё ещё шли. На золотой крышке были выгравированы инициалы Дж. Э. Так же осторожно Эплби возвратил часы на запястье и застегнул ремешок. Какое-то время он молча размышлял.
— Знаете ли, — сказал он, — мне хотелось бы взглянуть на его спальню.
* * * *
Спальня подтвердила впечатление, произведённое часами. Обстановка была простой, но эта простота стоила многих денег. Комиссар Эплби открыл платяной шкаф и осмотрел одежду. Он вытащил пару костюмов и внимательно их изучил. Один он вновь повесил в шкаф, а другой положил на кровать.
Затем он открыл буфет и обнаружил, что тот забит бутылками с микстурами и коробками с таблетками. Сомнения в ипохондрии отпали. Эплби начал систематический осмотр.
— Патентованные средства, — произнёс он. — Но на них в основном стоит также и имя фармацевта. Скажите, для чего нужен тетрациклин? Ах, это антибиотик! Бедняга опасался инфекции. Этот буфет способен раскрыть нам все его страхи и опасения. Различные антигистамины — без сомнения, он сильно страдал аллергиями. Бензокаин, дексамфетамин, сулфафуразол — тут их целые залежи — всё, что душе угодно. Средства для загара. Но смотрите, вновь барбитураты. Он вполне мог уйти из жизни с их помощью, если бы захотел, — здесь достаточно, чтобы убить слона, а Элвин не слишком крупный. Бесконечные анальгетики — можно держать пари, что он постоянно ожидал боли.
Эплби огляделся.
— Между прочим, как вы намерены идентифицировать тело для дознания?
— Идентифицировать? — Главный констебль удивлённо посмотрел на коллегу.
— Просто подумал. Может быть, его дантист?
— Между прочим, это как раз не помогло бы. Этим утром полицейский хирург исследовал рот покойного. Прекрасные зубы — вероятно, Элвин не был у дантиста с детских лет. Но, конечно, вопрос этот — чистая формальность, поскольку не может быть никаких сомнений в его личности. Я не слишком хорошо его знал, но даже я и даже при таком состоянии его лица не сомневаюсь, что это именно он.
— Понимаю. Между прочим, как хоронят человека, который умер нагишом? Голым? Это кажется непочтительным. В саване? Больше не модно. Возможно, в деловом костюме? — Эплби повернулся к кровати. — Полагаю, мы прямо сейчас оденем Джорджа Элвина именно так.
— Мой дорогой Эплби!
— В этих ящиках просто хлам. — Комиссар был непреклонен. — Нам нужно нижнее бельё и рубашка, но нет необходимости беспокоиться о галстуке и носках.
Десять минут спустя тело — всё ещё лежащее навзничь на крыше — было почти полностью одето. Двое мужчин мрачно смотрели на него.
— Да, — медленно произнёс главный констебль. — Теперь я понимаю, что вы имели в виду.