Третий факт связан со вторым. Одежда в этом доме слишком велика для мертвеца. Но, думаю, она прекрасно подошла бы вам.
— Вы сошли с ума! — Крупный мужчина вновь вскочил на ноги. — В этом ни слова правды…
— Я просто рассказываю вам наши выводы. А теперь вот вам и четвёртый факт: Джордж и Арнольд Элвин — очень похожи. Вы согласны?
— Конечно, согласен. Мы с Джорджем — близнецы.
— Или вы с Арнольдом близнецы. А теперь смотрите, наша гипотеза состоит в следующем: вас, Джорджа Элвина, живущего в одиночестве в этом доме, посетил ваш брат Арнольд, только что вернувшийся из Канады. Он потребовал денег, возможно, даже угрожал. Была сильная ссора, и вы застрелили его с близкого расстояния.
Что вам оставалось делать? Рана была совместима с версией о самоубийстве. Но кто поверил бы, что Арнольд прибыл сюда, завладел вашим оружием и застрелился? К счастью, был некто, в чью смерть от самоубийства легко поверят, так как он, как хорошо известно, предпринимал подобную попытку всего лишь год назад. Этот некто был Джордж Элвин.
Поэтому вы, Джордж Элвин, уложили тело брата и оружие так, чтобы всё свидетельствовало о повторении той известной попытки самоубийства. Вы надели собственные часы на запястье мертвеца. Одежда в доме висела бы на нём слишком свободно, но если его найдут голым, кто заметит несоответствие в одежде?
Труп с искалеченным лицом, несомненно, идентифицируют как Джорджа Элвина. Вот и всё. Вы перестали быть Джорджем и потеряли при этом, вероятно, значительное состояние, но по крайней мере вам не пришлось придумывать себе абсолютно новую личность, и вас не обвинят в убийстве.
— Но это неправда! — Крупный мужчина был близок к панике. — Вы загнали меня в ловушку. Это — заговор. Я могу доказать…
— Ага, — сказал Эплби, — это дело. Если вы на самом деле Джордж, выдающий себя за Арнольда, то вам придётся сильно потрудиться, чтобы поддержать мистификацию. Но если, как вы утверждаете, вы действительно Арнольд, это другой разговор. У вас есть дантист?
— Конечно, у меня есть дантист, но в Монреале. Я много езжу по свету, но всегда возвращаюсь к тому же самому дантисту. Похоже, к настоящему времени он не оставил нетронутым ни одного моего зуба.
— Я необыкновенно рад это слышать. — Эплби поглядел на главного констебля. — Не думаю, — продолжил он, — что мы должны и далее задерживать мистера Арнольда Элвина. Надеюсь, он забудет наши, скажем, маленькие предположения?
Эплби вновь повернулся к Элвину.
— Уверен, — вежливо сказал он, — вы простите нашу въедливость в интересах правды. Вы приехали, знаете ли, когда мы не совсем разобрались в уликах. Пожалуйста, примите наши соболезнования в связи с трагическим самоубийством вашего брата Джорджа.
* * * *
— Вы хотите сказать — вопрошал главный констебль полчаса спустя, — что я был прав с самого начала? Не было никакой тайны?
— Ни малейшей. Депрессия Джорджа Элвина усилилась после визита брата, и он убил себя. Это — целая история.
— Проклятье…
— Знаете, до самого момента, как вы обвинили этого парня в убийстве, я был полностью согласен с вами. А затем я внезапно вспомнил кое-что этому противоречащее: 5000 фунтов, которые вы нашли здесь в незапертом ящике. Если Джордж убил Арнольда и планировал стать Арнольдом или кем-либо ещё, он, конечно же, взял бы эти деньги. Итак, почему же он их не взял?
— Я понимаю силу этого факта. Но, конечно…
— А затем было ещё кое-что, чему я должен был придать значение сразу. Дексамфетамин в шкафу с медикаментами. Это — очень эффективное средство для подавления аппетита, используемое, когда сидят на диете и худеют. Джордж Элвин худел. Он приехал сюда, как я полагаю, главным образом, чтобы сбросить лишний вес. Это была последняя капля для его ипохондрии.
Знаете, он мог потерять четырнадцать фунтов за эти две недели — а этого вполне достаточно, чтобы потребовалось новое отверстие в ремешке для часов. А через месяц он мог потерять тридцать фунтов — это к вашему замечанию о гиганте и вороватом карлике. Первое, что сделал бы Джордж Элвин, если бы когда-нибудь уехал отсюда, это отправился бы к портному, чтобы ушить костюмы.
Главный констебль немного помолчал.
— Да уж! — воскликнул он наконец. — Мы и в самом деле заставили парня страдать в те пятнадцать минут.
Эплби кивнул.
— Но давайте будем благодарны, сказал он, что судье Её Величества не пришлось взять на себя труд обречь кого-то на страдания в течение пятнадцати лет.