— Это еще что, сейчас будет город. — Мурад жал на газ отчаянно, но расхваливать родные края не забывал. — Все увидишь, все узнаешь, много несправедливого говорили о нашей республике. Много.
Они ехали под сто километров, и когда их легко нагнала и обогнала сияющая, как серебряная глыба, машина, Максим удивился. Еще больше он удивился, когда вдруг заметил на переднем сиденье знакомый очкастый профиль.
— Черт, догони-ка вон ту тачку! — Он даже за руку схватил Мурада.
— Ты что, это же «мерседес», мы классом ниже ходим. Не смогу.
— Надо смочь. Там, по-моему, та самая девушка, с которой я прилетел.
— Да, а что она делает в автомобиле нашего академика?
— Какого академика? Ты его знаешь?
— Конечно, кто же его не знает!
— Тогда едем к нему, — принял волевое решение Максим.
— Давай лучше сначала в гостиницу, ничего ей не сделается!
Гостиница «Узбекистан», где заботливые товарищи по перу заказали для Максима номер, очень ему понравилась. А больше всего понравилась чайхана, в которой удачно сочетались свежесть бетонной европейской архитектуры и азиатский уют, создаваемый фонтанами, отсутствием обычных стульев и умением никуда не торопиться. Максим без спешки не умел.
Он быстро раскидал вещи по номеру, не замечая отличного шкафа в углу. Потом вместе с Мурадом отправился в ту самую чайхану на первом этаже гостиницы. Мурад собирался неспешно обсудить свою совместную работу с командированным журналистом, заказал несколько чайников, вежливо разлил чай по пиалам, на самое донышко, как и положено. Максим в один глоток выхлебал скудную порцию и вскочил.
— Все, поехали!
— Куда? — неимоверно удивился Мурад, уже расположившийся и настроившийся на беседу.
— К этому вашему, ну… академику.
— Зачем?
— Я должен разыскать Нину.
— А как же работа?
— Без нее нам будет сложнее, ну… в общем, надо ее разыскать…
— Сложнее — что?
Но Максим вовсе не собирался посвящать коллегу в истинные цели своего визита. Найти подходящую отговорку для подлинного мастера репортажа не проблема, тем более сказать правду:
— У нее нужные документы, мы же ехали вместе, а потом повздорили.
— Повздорили! — удивился узбекский репортер, ему ссора, служебная ссора с женщиной казалась делом крайне недостойным!
— Поехали, поехали! — Максим быстро направился к выходу, так быстро, что привлек внимание занятых созерцанием и разговорами других посетителей замечательной чайханы.
Ходить так быстро Мурад считал ниже собственного достоинства, вот и заработал резкое замечание Максима, когда подошел к машине:
— За новостями вы в том же темпе бегаете?
— Новости не волки… — резонно ответил Мурад, хорошо окончивший русскую школу и Московский журфак.
Ходил Мурад не торопясь, зато ездил очень быстро. Тронулись с шумом и грохотом.
Просторный тенистый сад, обширный айван, то есть веранда с низенькими перильцами, буйно разросшиеся розы и хаус, забитый золотыми рыбками. В доме Рустема Ибрагимовича Маймиева, действительного члена Узбекской академии наук, видного тюрколога-литературоведа, все было приспособлено для возвышенных размышлений. Где ж еще и размышлять в такую жару, как не в тенистой прохладе — именно там он и принимал гостью, ученицу однокашника (академик некогда учился в Ленинграде).
Девушка была серьезна и вежлива. Помочь ей в работе просил друг и однокашник, — разумеется, Рустем Ибрагимович не мог отказать.
— Каковы же ваши намерения здесь? — спросил академик Маймиев, естественно, после того, как гостью соответствующим образом устроили, посадили за стол, и, конечно, после неизбежных расспросов о петербургской научной жизни и вообще житье-бытье.
Академики тоже люди, им тоже интересно знать, кто на ком женился, кто ушел с работы, кто будет защищать докторскую и кто устроил выставку в Париже.
— Знаете, я даже толком не знаю. Я давно собиралась посмотреть здешние, не только ташкентские фонды, но и в Бухаре, в Самарканде, может быть, поездить по кишлакам.
— Но одна вы не справитесь, — расстроился академик. Поездки залетных ученых по кишлакам ему не очень нравились. Он и раньше не любил, когда то, что должно остаться в республике, уплывало в столицы, а уж теперь… — А мне, к сожалению, некого с вами отправить.
— Да я, собственно, не совсем одна, просто мой спутник сейчас встречается со своими коллегами.
— С кем? — ревниво поинтересовался академик.
— Он журналист, так что с кем-то из них. Я не уточняла.
— Ясненько. — К журналистам Рустем Ибрагимович относился двойственно: конечно, хорошо, когда о тебе пишут, но ему не нравилась их неизвестно откуда взявшаяся страсть разоблачать.
— Понятно. Ну что ж, отдыхайте, завтра съездим в институт, а сегодня вечером, если желаете, Алишер покажет вам город. — Алишер, младший и еще не устроенный сын академика, должен был этим летом ехать учиться в Петербург, так что знакомство ему не повредит. — А пока отдыхайте.
Неожиданно благостный покой вполне изолированного сада был нарушен, сначала визгом тормозов, а потом решительным звонком у ворот. Потом донеслись звуки ссоры.
— Нет, я же вам говорю, академик Маймиев сейчас занят. И никакой Нины здесь нет.
— Да пропустите же, у нас очень важное дело.
— Нет, завтра приемный день, приходите завтра в институт.
— Да какое завтра. Сейчас же дайте пройти.
— Стойте, стойте, куда…
Максим умел прорубать любые стены, он однажды даже прорвался на закрытый прием в Таврическом дворце, так что Мурад остался выяснять отношения с академическим садовником, а его более резвый сотоварищ чуточку пригибаясь, бежал по саду. Нину и академика он заметил позже, чем они его.
— Кто это такой? — Рустем Ибрагимович был возмущен.
— Это как раз мой знакомый журналист, — неожиданно улыбнулась Нина.
Максим, судя по его действиям, собирался выручать ее из беды, он прижался к перилам веранды и изучал местность.
— Ах журналист, только почему он так ворвался?
— Мы потеряли друг друга в аэропорту. Он, вероятно, считает, что меня похитили.
— Уж не я ли? — горделиво выпрямился академик. Предположение, что в нем заподозрили похитителя женщин, его явно обрадовало.
— Добрый день, засады нет, проходите без опасений, — пригласил он Максима, который наконец заметил их в дальнем конце айвана. — Только вход с другой стороны, через дом, здесь вы можете пораниться о розы.
— Ну ничего. — Максим не любил поучения и советы. — Здравствуйте, — вежливо ответил он академику, потом одним махом перепрыгнул через перильца.
— Куда ты потерялась? — Это он спросил уже у Нины. Академик решил не обращать внимания на его невоспитанность.
— Это я похитил нашу Ниночку, но вы зря беспокоились, я это сделал по поручению уважаемого профессора Качева.
Максим заметил лихой блеск в глазах располневшего усатого ученого, когда тот говорил «похитил», и решил подыграть:
— Ах, так это целый профессорский заговор, тем более я правильно беспокоился. — Ему не хотелось выглядеть полным идиотом, ни с того ни с сего штурмующим мирные сады.
— Вы пообедаете с нами, а где вы остановились?
— У меня номер в «Узбекистане», кстати, для Нины тоже заказан номер. Так что…
— Ну что вы, девушке в гостинице неудобно, тем более там такие нравы. Пусть Ниночка пока поживет у нас, я отвечаю за нее: если что случится, профессор Качев, он же меня просто в порошок сотрет, Нина — его любимица, а там пьянки, приставания. Нет…
Максим знал наверняка, что к «Ниночке», которая сидела тут же в синем аккуратном платьице с белым воротничком, в очках и с белым бантиком в волосах, даже очень пьяный приставать не будет, разве что он слепой, но слепой ее не заметит — она ходит почти бесшумно. Но спорить не стал. Бесполезно спорить с вальяжными академиками.
— Я думаю, Ниночка здесь отдохнет с дороги, а вечером, когда они с Алишером поедут гулять, вы можете к ним присоединиться. Или лучше оставайтесь у нас, места хватит. — Рустем Ибрагимович глянул на необъятный дом.