И тут же поплатился.
Серокожий поднырнул под моим предплечьем и хрястнул меня головой в подбородок. Мои зубы прищелкнули, и, кажется, посыпалась эмаль.
Я уже в который раз отправился на боковую. Магасфальт принял меня в холодные объятия. Соглашаясь со мной, в небе прогрохотал гром. Со стороны Черного озера донеслись приглушенные шумы ливня и визг убегающих с пляжа девчат.
– Чтоб тебя демоны имели, – грязно выругался я, отплевываясь кровью.
На мне не осталось и кубического сантиметра живого места. Казалось, меня избили даже изнутри. Почки постреливали, печень ныла, в легких очень пессимистически похлюпывало. В глазах двоилось, а руки дрожали, как у заправского алкоголика. Налицо множественные внутренние повреждения и сотрясение мозга. Вся надежда только на естественную регенерацию организма оборотня.
– И чтоб ты демона имел! – продолжил я, красочно расписывая длительные половые отношения между коротышкой и бельяром – самым зловонным и мерзким демоном Дальних кругов. – А потом, чтобы вас двоих…
Никакого ответа.
Я бросился на карлика, бешено работая руками и ногами, но с удивлением заметил, что молочу в пустоту. В спину ударила твердая пятка.
Клянусь своим хвостом, я впервые встретил такую скорость и технику рукопашного боя.
– Дай ему! – радовался хоббит, ерзая на козлах. Непонятно, кому это он говорил?
Я попытался провести серию ложных выпадов и, стремительно развернувшись, ударил гремлина коленом в пах. Вернее, угодил коленом в воздух.
Где же враг?
А карлик уже взлетал надо мной, отталкиваясь мягкими сапогами от моих плеч.
– Н-на! – я ткнул его кулаком в пятку.
Серокожий перекувыркнулся через голову, но даже не изменил траекторию прыжка.
– Кья-кью! – снова повторил он загадочную фразу и плавно приземлился на носочки.
– Мать твою! – ответил я ему, совершенно не гнушаясь присутствия дамы в карете. – Чтоб ты на Круги провалился!
Внушительный удар тремя расставленными пальцами руки в солнечное сплетение в который уже раз свалил меня на землю.
Да что же это такое?!
Сил, чтобы подняться, уже не оставалось.
Гремлин не спешил в атаку. Одетый в просторный черный халат, он напоминал несокрушимую статую одного из валибурских богов. Кажется, Шабуба Непобедимого. Вот только в изрядно уменьшенной копии.
Каменное лицо, испещренное глубокими морщинами. Ни признака надменности, ярости или насмешки. Только холодный расчетливый взгляд. Прищуренные глаза профессионального убийцы.
– Что ж, – улыбнулся я распухшими губами, облокачиваясь на левую руку. – Добивай славного Ходжу, если сможешь, глиста миниатюрная.
– Ты имеешь в виду, что я небольшого роста? – внезапно спросил гремлин. Его узкие глазенки еще больше спрятались за сетью морщин.
– Именно! – подтвердил я. – Ты – самое ничтожное и мелкое существо после бактерии.
Кажется, мне удалось найти его слабое место.
Да-да, каждый боец имеет слабину, каким бы крутым он ни казался. У некоторых это ярость, у других – обидчивость. Кто-то обожает плотно покушать и мучается от избытка жира. А вот такие создания очень часто комплексуют из-за своего роста. И главное – воздействовать на их больную точку: пусть забудут на какой-то миг о здравом рассудке. Пусть озвереют. И проиграют…
– Пигалица недоделанная!
– Кья-кью! – гремлин так молниеносно бросился на меня, что я едва не пропустил удар.
Но все же приготовился.
В моей руке, невидимой для коротышки, покоился внушительный обломок каменной ступеньки крыльца. Этот кусок монолита и встретил сокрушительный пинок обеих ног недоделка.
– Ай-я-а-а! – запричитал коротышка, когда оказалось, что армированный колдетон куда прочнее тонких костей серокожего гремлина.
– Это восклицание мне нравится больше, – заключил я довольно, схватил паршивца за шиворот и замолотил его лбом о магасфальт.
Брызги вражеской крови добавили мне оптимизма.
– Не трогай его! – пискнули в стороне.
В воздухе опять просвистел невидимый кончик хлыста. Я ухитрился подставить под удар своего нового «друга».
– А-ай! – отозвался окровавленный гремлин, вокруг шеи которого обвилась шершавая петля.
– То-то же. – Я миролюбиво похлопал серокожего по затылку и, схватившись за хлыст, резко дернул.
Обожженные пальцы отозвались невероятной болью. Но кожаная плеть поддалась моим манипуляциям.