— И мы с ним знакомы. Это он сказал мне, что называет вас Красав… ну, чтобы вас позлить.
— У него это хорошо получается.
Майк хихикнул и бросил на Аллейна быстрый взгляд.
— Я думаю, в наши дни человеку трудно стать детективом, — проговорил он. — Ну, надо все очень хорошо знать, быть суперменом и все такое разное…
— А ты собираешься стать детективом?
— Вообще-то да… Но, наверное, я слишком глупый для этого.
— Это вопрос обучения. Скажи-ка, у тебя хорошая память?
— Из всех детей, которых мне довелось воспитывать и учить, у него самая плохая память, — заявила Нянюшка.
Майк бросил на Аллейна взгляд, который ясно говорил: «Ну что взять с бабы!»
— Посмотрим, что у тебя пока получается, — предложил Аллейн. — Попробуй рассказать мне, насколько точно ты помнишь, что происходило, скажем, с того момента, как ты взял сверток из спальни. Рассказывай мне, что ты видел, слышал, чем пахло в течение, скажем, следующих пятнадцати минут. В нашем деле такие вещи бывают очень важны.
Аллейн раскрыл блокнот.
— Предположим, что ты свидетель, а я снимаю с тебя показания. Начинай. Ты взял сверток с подарком. Какой рукой?
— Левой. В правой у меня был фонарь от паровозика.
— Отлично. Продолжай.
— Все-все рассказывать?
— Все-все.
— Ну вот, я перешагнул через рельсы. Хихикс соединял вместе два изогнутых куска рельсов. Я сказал, что мигом сбегаю, а он ответил, дескать, не беспокойтесь, мастер Майк. Я пошел по коридору мимо занавесок, которые вместо двери в комнату Робин. У Робин вообще-то не комната, а что-то вроде ниши, но мама повесила туда шторы, чтобы получилась комната и проход мимо нее. Правильно я рассказываю, сэр?
— Да.
— Занавески были задернуты. Они из какой-то голубой шерстистой материи. Дверь в дальнем конце коридора была закрыта. Я ее открыл и вышел на лестничную площадку.
— Ты закрывал за собой дверь?
— По-моему, нет, — ответил Майк. — Я очень редко ее закрываю. Нет, не закрывал, потому что я услышал, как Хихикс заводит паровозик, и обернулся на него посмотреть.
— Хорошо. А потом?
— Потом я пересек лестничную площадку.
— Лифт был наверху?
— Да. Сквозь стекло в дверях видно было, что там горит свет. На площадке возле лифта никого не было. По крайней мере, там никто не стоял. Поэтому я просто вошел в номер двадцать пять и, по-моему, дверей не закрывал. Наверное, вы подумаете, что я балда, потому что я не смогу описать прихожую, там ведь лежали всякие штуки, которые остальные использовали для своей шарады. Они просто затолкали все барахло в шкафы, и оттуда все торчало, а еще там повсюду на столе валялись пальто и… — Майк замолчал и прищурился.
— И что?
— Понимаете, сэр, я как бы пытаюсь увидеть…
— Правильно, — кивнул Аллейн. — Наш мозг работает как фотоаппарат. Он делает фотографии всего, что мы видим, только мы редко проявляем эти фотографии. Постарайся «проявить» то, что ты видел.
Вмешалась Нянюшка:
— У мальчика поднимается температура.
— Вот и нет, — возразил ей Майк, не открывая глаз. — Честное слово, Нянюшка. Ну вот, на моей фотографии свет падает вроде как из окна, которое передо мной. Прямо мне в глаза. Так что все предметы отбрасывают тень на меня. На столе стоит какая-то штуковина с цветами и лежит котелок. По-моему, это котелок дяди Г. И еще я вижу перчатки Генри. Еще — чей-то шарф и театральный бинокль. Еще такая шляпа, которую люди носят в жарких странах. Погодите, сэр… Еще что-то… Вроде как у самой кромки картинки. Можно сказать, оно не совсем проявилась.
— И?..
— Минутку, сэр, сейчас-сейчас… Это что-то блестящее. Не очень большое, но длинное и блестящее.
Нянюшка издала сдавленное восклицание и сделала такой жест, словно хотела отмахнуться от чего-то, что угрожало ей и Майку.
— Погодите, погодите, — нетерпеливо повторил Майк. — Не говорите ничего. Длинное, яркое и блестящее…
Он открыл глаза и победно уставился на Аллейна.
— Дошло, — сказал он. — Он лежал на самом краешке стола. Один из таких длинных ножей, которые держат в кухне. Тесак он называется, сэр. Тесак.
Майк замолчал и самодовольно поглядел на Аллейна. Никто не шевельнулся. На каминной полке тикали часы. Порыв ветра потряс оконные стекла. Внизу на Плезанс-Корт машины переключали скорости и урчали моторами. Мальчишка-газетчик прокричал что-то неразборчивое, кто-то позвал такси. Нянюшка нервно потирала руки, шурша фартуком.
— Они брали нож для шарады, — объяснил Майк. — Я слышал, как Фрид просила принести ей нож.