— Итак, вот они, самые первые планы: “Гранулёматоз легких”, “Сифилис”, “Осложнения при ревматическом пороке сердца”, “Ртуть и ее токсичность”, “Аппендицит”, “Хирургическое удаление опухоли яичников” и, наконец, “Просветительский долг врача”, — прочитала Антея.
Доктор Харпер фыркнул.
— Что здесь смешного? — Антея пристально посмотрела на него поверх очков.
— По-моему, последнюю тему едва ли можно счесть образцом интеллектуальной строгости. Полагаю, у нас тут не воскресная школа, а питомник будущих врачей?
— Боже мой!.. Пригрели змею на груди, — прошептала Лидии Виктория.
— Прошу прощения, сэр, но список вопросов широк, студенткам есть из чего выбрать, — заметила Антея.
— А вам не кажется, что некоторые темы звучат, увы, неубедительно?
Харпер взял из стопки прошлогодних сочинений работу под названием “Роль общественного здоровья и гигиены” и взмахнул ею в воздухе.
— От своих собственных студентов я требую соблюдения известных академических стандартов, — объявил он. — И они не ждут, что с ними станут нянчиться или позволят им заниматься чем-нибудь несложным.
В кабинете воцарилась тишина, такой наглости никто не ждал. Харпер вел себя как гость, который явился на ужин и оскорбляет хозяев.
Глядя на него в упор, Лидия думала: “Да как он смеет? Как он смеет умалять их труд? Сколько в нем самодовольства”. Харпер — рыжий, причесанный на пробор, с безукоризненными, похожими на лисий мех усами — с высокомерной улыбкой смотрел на собравшихся.
Ей много раз случалось иметь дело с мужчинами вроде Харпера — мужчинами, которые подвергали сомнению ее знания и ум. Обычно ей удавалось отмахнуться от них, она говорила себе, что оскорбления, если обращать на них внимание, отвлекут ее от работы. Но только не сегодня. Лидия думала о своих студентках, о лишениях, выпавших на долю многих из них. Она вспомнила, как сама только-только приехала в Филадельфию, полная сомнений в себе и в том, удастся ли ей закончить обучение. Сейчас Лидия вела прием уже больше десяти лет, но ей до сих пор приходилось снова и снова доказывать, что она знающий, опытный врач. Да, годы борьбы потребовали немалых жертв. Людям вроде Харпера этого не понять. Лидия ощутила, как в душе нарастает гнев. Хватит на сегодня вежливости и скромности. Лидия — младшая из преподавателей факультета, обычно помалкивавшая Лидия — заговорила:
— Вам было бы полезно прочесть кое-какие из этих работ. Ваша пристрастность — качество, прискорбное для ученого, — мешает вам быть объективным.
Харпер залился краской, отвратительные красные пятна поползли вверх по шее.
— С чем именно вы не согласны? С тем, что долг врача — просвещать общество? — продолжала Лидия. — Вспомните об Игнаце Земмельвайсе [9] и родильной горячке. О Джозефе Листере [10] и антисептике, необходимой во время операции. Их труд изменит жизнь общества. И вы еще сомневаетесь в необходимости просвещения?
— Я не то чтобы не согласен, м-м... — Харпер запнулся, не зная, как обратиться к Лидии.
— Доктор Уэстон, — произнесла Лидия с нажимом на слове “доктор”.
— Я лишь хочу сказать, что выбор тем до некоторой степени объясняет, почему медицинское сообщество испытывает недоверие к учебным заведениям вроде этого. Глубины мышления недостает.
“Зачем этот проклятый дурак явился сюда? — в бешенстве подумала Лидия. — Чтобы доложить медицинскому сообществу, что мы не способны ни лечить, ни учить?”
— Наши студентки уже не один раз демонстрировали, сколько всего они знают и умеют, — сухо сказала она.
— Вы меня не так поняли, доктор Уэстон. — Харпер одарил всех угодливой улыбкой. — Своей репликой я лишь хотел начать разговор. Но вы дали еще один повод для критики. К чему такая вспыльчивость? Мы всего лишь обсуждаем темы студенческих работ. Именно в такие минуты и становится ясно, что женщины не сумеют держать себя в руках, когда речь пойдет о жизни и смерти.
— Доктор Харпер, вы ведете себя просто глупо. Ученому никак не пристало высказывать бездоказательные предположения. Неужели вас этому учили в медицинской школе?
Харпер огляделся в поисках поддержки, но собравшиеся сидели с каменными лицами.
— Вы закончили, доктор Харпер? — Антею буквально распирало от негодования. — Если уж мы взялись выносить скоропалительные суждения о женщинах, позвольте мне прибавить еще одно: мы знаем, как делать свою работу. Верно?
И совет приступил к обсуждению тем. Время бежало быстро, особенно после того, как Харпер откланялся, сославшись на дела поважнее.