Антее, вечному неофициальному мажордому колледжа, эта картина казалась чудовищной. “У нас и так довольно хулителей, а ты еще и пугаешь студенток. Пусть образцы хотя бы хранятся в закрытом шкафу”, — не раз просила она мужа.
Но Харлан оставался неумолим. Здесь нечего бояться, внушал он ученицам. Мертвое тело — ваш учитель. Харлан начал собирать кости еще во время войны, когда служил полковым хирургом. Лидия знала, что он следовал примеру своего собственного наставника — хирурга-первопроходца доктора Томаса Мюттера из Медицинского колледжа Джефферсона; Мюттер пожертвовал свою обширную коллекцию образцов Колледжу врачей для просветительских целей. Никто не оскорблял останки, Харлан с образцовым почтением относился к усопшим и к тому, чему они могли научить студентов. Лидия время от времени слышала рассказы о других медицинских колледжах, где шутники-студенты совали скелетам в зубы сигару, лихо нахлобучивали шляпу на череп или фотографировались с ними. Харлан не потерпел бы такого поведения ни от студенток, ни от служащих факультета.
— Подойдите поближе к столу, издалека вы ничего не увидите, — благожелательно позвала Лидия.
Она вела подобные занятия уже много лет, хотя предмет их был далек от избранной ею специальности. С самого первого дня в Женском медицинском колледже Лидия могла оставаться в лаборатории до бесконечности; Харлан быстро заметил ее способности, уверенную руку и спокойствие, с которым она делала дело, и предложил ей стать ассистенткой, препарировать тела для вскрытия. Работа эта требовала методичности, которой так хотелось ее дисциплинированному уму, а также позволяла покончить с неоднозначностью этого занятия.
Публика все еще побаивалась так называемых похитителей трупов, цинично давивших на скорбящие семьи. Ходили слухи, что трупы крадут с кладбищ под покровом ночи. Еще жива была страшная память о Душителях, это жуткое прозвище заслужили Уильям Бёрк и его подельник Уильям Хэр — эдинбургские убийцы, которые продавали тела своих жертв некоему анатому [15]. Люди мало понимали, что изучение трупов необходимо для научных исследований, которые позволят студентам-медикам приобретать навыки, необходимые, чтобы лечить и оперировать пациентов.
В таких опасениях была и доля правды: медицинских школ в Филадельфии становилось все больше, отчего трупов не хватало. Трупы шли нарасхват, и при таком дефиците тайная торговля мертвецами процветала. Районы побогаче выставляли на кладбищах стражу, но у бедных районов такой возможности не было. Тела доставляли с бедняцких кладбищ, или из богадельни Олд Блокли, или из лечебницы для душевнобольных, иные тела добывали в тюрьмах после казни. Время от времени из полицейских моргов привозили неопознанные тела тех, кто пал жертвой болезни или забвения, а также самоубийц. Причина смерти часто оставалась неизвестной, однако иногда тела раскрывали свою тайну: почерневшие, измученные легкие свидетельствовали об эмфиземе и жизни, отданной заводу; бугристая увеличенная печень, покрытая диффузными узлами, — о циррозе; некротическая опухоль разъедала гладкую полость кишечника.
Труп лежал на столе лицом вниз, студентки могли видеть лишь спину. Голову мертвеца прикрывала белая тряпица. Студентки открыли секционные наборы с безупречно вычищенными металлическими инструментами. Лидия настояла на том, чтобы они вынули все инструменты: закругленные и заостренные скальпели для надрезания и рассечения, зажимы для тканей, изогнутые ножницы и инструмент потяжелее — распатор для хрящей. Были здесь и приспособления менее ясного назначения: три цепочки с острым крючком на конце соединяла в центре круглая петля — казалось, ею можно удушить человека. Инструмент, походивший на орудие пытки, служил для того, чтобы при рассечении отводить крупные органы в сторону.
Вскрытие началось со спины, где ткани устроены не так сложно, что давало возможность студенткам поупражняться в технике рассечения. Харлан руководил ученицами. Он наблюдал, как Лидия указывает на кости-ориентиры: гребни и ости лопаток, выступы позвонков, которые начинались у затылочного бугра и тянулись вниз, на грудные и поясничные позвонки. Мертвец был очень худ, и позвонки проступали через кожу.