— Что ж, господин инспектор, мы просто обязаны исполнить свой гражданский долг, — ответила за всех леди Гермиона и поднялась с кресла, готовая первой отправиться на допрос.
— Прошу прощения, леди Гермиона, — остановил ее Робин, — но если вы не возражаете, то сначала я хотел бы поговорить с доктором Керби–Джонсом.
Явно раздосадованная, графиня нахмурилась и опустилась обратно в кресло. Я же, сначала вежливо кивнув ей, затем в более свойской манере помахав рукой остальным, вслед за Робином вышел из комнаты.
В библиотеке Робин дождался, когда я усядусь напротив него, и только тогда заговорил:
— Саймон, расскажи–ка мне, что произошло в гостиной. Я хочу услышать твою версию.
Я постарался изложить все как можно более подробно. Слушая мой отчет, Робин время от времени кивал и поглядывал то на меня, то на свои записи.
— Спасибо, Саймон, — сказал он, когда я закончил. — Твой рассказ соответствует тем сведениям, что представил мой подчиненный. — Робин провел рукой по лицу. — Значит, мисс Якнова занималась шантажом. Скажи, Саймон, а чем она шантажировала тебя?
Я рассмеялся:
— Ничем, Робин, совершенно ничем.
Обратите внимание — я не заявил, что меня вообще нечем шантажировать и что мне абсолютно нечего скрывать. Но я надеюсь, что Нина никогда не узнает о моем маленьком, бережно хранимом секрете.
— По какой же причине ты обладаешь неприкосновенностью? Чем ты отличаешься от других?
Либо Робин притворялся таким непонятливым, либо он на самом деле не настолько сообразителен, как мне казалось.
— Нина не шантажировала меня, — сказал я, — но ты ведь, наверное, заметил, что она пыталась мною манипулировать?
— С помощью своей сотрудницы, выдававшей себя за Доринду Дарлингтон? Ты это имеешь в виду?
— Ну разумеется, — кивнул я. Робин был не так уж туп, и это радовало.
— Чего же она хотела добиться подобным образом?
— Шумихи… рекламы… — Я пожал плечами. — Нина хотела допустить утечку информации о том, что Дориндой Дарлингтон являюсь я, и добивалась моего согласия на это. Она полагала, что благодаря такой рекламе объемы продаж моих книг резко увеличатся, хотя дела у меня и так шли неплохо. В общем, я отказался, и она, судя по всему, затеяла эту интригу, чтобы вынудить меня сыграть по ее схеме.
— Довольно коварный прием, — заметил Робин. — И вряд ли этичный.
— Не то слово…
Робин сложил ладони домиком, подвигал пальцами.
— Однако затея дала осечку, — проговорил он, — когда кто–то убил ее сообщницу.
— Могу тебя заверить, Робин, что я этого не делал. И Джайлз тоже.
— Знаю, Саймон, знаю. Ни ты, ни сэр Джайлз не являетесь убийцами. — Робин сдвинул брови, пытаясь придать своему лицу строгое выражение. — Однако вы оба снуете повсюду и мешаете вести расследование.
— Позвольте с вами не согласиться, — улыбнулся я со всем присущим мне обаянием. — У нас с Джайлзом и в мыслях не было намерения создавать какие–либо помехи. Наоборот, мы хотим вам помочь.
— Вы поможете нам в гораздо большей степени, если не будете пытаться это делать. Уж поверь мне. За исключением, конечно, тех случаев, когда от вас потребуется определенная информация. — Все это Робин произнес весьма строгим тоном, хотя в его взгляде особой строгости не было. — Давай–ка кое–что проясним… На тот случай, если ты заметил что–то такое, что ускользнуло от моего внимания.
— Всегда готов сотрудничать со следствием! — откликнулся я.
— Дама Изабелла Верьян стремилась сохранить в тайне тот факт, что более пятидесяти лет назад она произвела на свет внебрачного ребенка. И сыном ее оказался не кто иной, как Джордж Остин–Хар, который, так же как и она, является писателем, работающим в детективном жанре. Мистер Остин–Хар, в свою очередь, очень не хотел, чтобы стало известно о его интимных отношениях с первой жертвой. И эту интрижку, надо отметить, она закрутила именно для того, чтобы подчинить его мисс Якновой.
— Вот молодец! — воскликнул я и тут же объяснил: — Я имею в виду Джорджа. Правильно сделал, что сам пришел к тебе. Как я ему и советовал.
— Да, он приходил, — подтвердил Робин. — Однако он не знал, что у нас уже имеются кое–какие фотографии, сделанные мисс Харпер. Эти снимки не оставляют никаких сомнений насчет характера их взаимоотношений.
— О Боже… — покачал я головой. — Бедняга Джордж.
— Идем дальше, — продолжил Робин. — Декстер Харбо до смерти боится темноты и пауков и не хочет, чтобы об этом узнали читатели. Потому что в таком случае сразу потускнеет его имидж создателя чрезвычайно жесткого криминального чтива.