— Вы ни разу не были в ее магазине? Ни разу не отправляли писем или посылок?
— До прошлых выходных, — повторил я ему во второй раз, — я практически не появлялся в Снаппертон–Мамсли. Преимущественно жил в Лондоне. Пришлось побегать по кабинетам, чтобы получить вид на жительство. Поэтому я и жил в столице, а сюда наведывался лишь изредка, чтобы присматривать за домом. Ни в магазин, ни на почту я не заходил. Первый раз я пришел на почту два дня назад, чтобы отправить рукопись своему литературному агенту в Лондон. Третий и последний раз я видел мисс Уинтертон вечером того же дня, на собрании Общества любителей драмы.
— Значит, вы были абсолютно не знакомы с жертвой? — спросил Чейз.
— Да, — согласился я.
— А вы не заметили в тот вечер или в другое время, когда сталкивались с ней, что–нибудь, что могло бы пролить свет на наше расследование?
Насколько откровенным я должен быть с ним в эту минуту? Да уж, задачка! С другой стороны, самое плохое, что может случиться, — его отношение ко мне изменится в худшую сторону. Он станет воспринимать меня как взбалмошного американца. Я колебался.
— Хм… разве что слухи, которые мне довелось услышать.
Чейз ободряюще улыбнулся. Какой негодник! Уверен, он прекрасно понимает, какое впечатление это производит на меня.
— Птичка нашептала мне, — я улыбнулся ему в ответ, — что мисс Уинтертон не стеснялась совать свой нос в чужую почту.
Чейз снова улыбнулся.
— Доктор Керби–Джонс, не могли бы вы поточнее сказать, кто ваши информаторы?
Он поставил меня в щекотливое положение. Стоит ли мне ссылаться на леди Прунеллу и Джейн? Я нахмурился, обдумывая все «за» и «против».
Чейз заметил мои колебания.
— Могу заверить вас, доктор, что я не раскрываю свои источники информации, если в этом нет крайней необходимости.
Я все еще не был уверен, но, с другой стороны, я не видел ни малейшей причины скрывать от него правду.
— И леди Прунелла Блитерингтон, и Джейн Хардвик упоминали этот факт в разговоре со мной. Они обе говорили, что мисс Эбигейл Уинтертон просматривает чужую почту.
— Другими словами, это означает, что она была потенциальным шантажистом, — сказал Чейз.
— Боже мой, как вы прямолинейны! Да, именно это я и хотел сказать. Во всяком случае, мне тоже пришла в голову такая мысль, когда я узнал об этом. Это, конечно, весьма омерзительно, но что поделаешь?! Неслабый мотив для убийства, как вы думаете?
— Да, осталось найти тело в библиотеке и позвать мисс Марпл. — Старший инспектор Чейз подмигнул мне.
— Ну, если вы так смотрите на эту проблему, тогда конечно… — пробормотал я.
Чейз нахмурился, и в этот момент словно солнце зашло за тучи.
— Пожалуйста, запомните одну вещь, доктор Керби–Джонс, убийство — это вам не игра. Кто–то предумышленно и жестоко задушил мисс Уинтертон, и моя работа — выяснить, кто это сделал. — Он поднялся и посмотрел на меня.
— Дорогой мой старший инспектор Чейз. — Я тоже поднялся, слегка покраснев от обиды. — Я это прекрасно понимаю. Я намерен лишь помогать вам в расследовании всеми доступными мне средствами, не путаясь при этом у вас под ногами, уж здесь вы можете быть уверены. — Я обезоруживающе улыбнулся ему. — В конце концов, я просто хочу, чтобы свершилось правосудие.
— Надеюсь на это, доктор Керби–Джонс. И благодарю за помощь в расследовании.
— В любое время, в любое время, — пообещал я, провожая его до двери. — Прошу вас, звоните, не стесняйтесь. В любое удобное для вас время… по любому поводу.
Он обернулся в дверях и быстро провел рукой по усам.
— Я свяжусь с вами.
Хотелось бы надеяться!
Впрочем, я не сомневался, что, прежде чем странное преступление в Снаппертон–Мамсли будет расследовано, я еще не раз встречусь с инспектором Чейзом. И это меня радовало.
Тут мне пришла в голову мысль наведаться к его кузену, еще одному прелестному Чейзу, и посмотреть, что я смогу выяснить по поводу удушенной мисс Уинтертон. Дождавшись, пока полисмен скроется из виду, я надел шляпу, солнцезащитные очки и вышел из парадного входа Лорел–коттеджа.
Я чудесно прогулялся до книжного магазина Чейза. Когда времени будет побольше, надо непременно побродить по окрестностям Снаппертон–Мамсли. Судя по тому, что я видел до сих пор, место было просто восхитительное. Я снова убедился в том, что правильно выбрал свое новое место жительства. Америка больше не грела мне душу. Я запретил себе размышлять о Джеке, Тристане Ловеласе и прочих моих знакомых, что остались по ту сторону океана.