— Я и не жду, что ты мне укажешь на убийцу, — в свою очередь усмехнулась я. — Просто расскажи подробно, что делали и о чем говорили. Вот и все.
— После того как Миша закончил свою историю, Михалев начал как-то пространно вещать о месте человека в жизни. Говорил он отнюдь не банально, только... только смысл был все равно банальный. Мне стало скучно. Я пошел на кухню, покурил, посмотрел в окно. Потом туда же явился Пульс. Он был уже изрядно пьян, принялся изображать пассивного гомосексуалиста, прижался ко мне своим тощим бедром... Так что пришлось мне и оттуда уйти. В коридоре одевался Менро. Я проводил его до лифта, постоял с ним, поговорил и вернулся в квартиру. Тут и Штокман собрался уходить. Снял с вешалки пальто, уронил его на пол... Стал поднимать и чуть сам не упал... Я ему помог и даже хотел проводить до остановки, но он закрылся в туалете, и я пошел в комнату. Пульс уже был там. Миша увидел, как я маюсь, и предложил мне пойти поиграть на компьютере. Он скинул Невзорову на руки Пульсу и пошел со мной в другую комнату — чтоб включить компьютер. Но оказалось, что Денис отошел от приступа и уже вовсю играет в «шарики». Он так увлекся, что не сразу нас заметил. Я посмотрел — у него было уже семьсот тридцать очков. А я потом набрал девятьсот девяносто...
Линник замолчал, глядя задумчивым взором в окно. Вдруг он подскочил и потянул меня за руку:
— Приехали! Пойдем скорее!
Едва мы успели выскочить из троллейбуса, как двери его захлопнулись и он с теми же стонами и вздохами потрясся дальше. А мы зашли в метро.
Эскалатор плавно нес нас вниз. Я выжидающе смотрела на Линника. Он молчал.
— Паша! — Я потеребила его за рукав. — Я здесь.
Линник посмотрел на меня с недоумением, словно не узнавал. Знакомая мне с детства отличительная черта многих творцов — как уйдут «в себя», так попробуй их оттуда вытащить.
— Паша, что было потом?
— Потом? Я не знаю. Я же сказал, я набрал девятьсот девяносто очков.
— И что с того?
— То, что я все оставшееся время играл в «шарики». Я больше никого не видел, кроме Миши и Дениса. Когда я вышел из комнаты, все уже разошлись. Мы посидели втроем на кухне, покурили, потрепались минут двадцать, и я ушел.
— Ты не смотрел на часы?
— Смотрел. Было десять минут второго.
— Денис при тебе обидел Невзорову?
— Что? Нет, я не слышал... А как он ее обидел?
Я не успела ответить — мы вошли в вагон, и в толкучке меня отнесло от Линника метра на три. Теперь у меня было время подумать, совместить уже имеющуюся информацию. Итак, Менро ушел первым — в одиннадцать пятнадцать. Невзорова ушла в двенадцать с минутами. Линник в час десять. Денис... Денис примерно в половине второго. Насчет остальных я пока не знаю... Поначалу все сидели в одной комнате. Потом Денис почувствовал себя плохо и ушел в другую комнату. Пока его не было, удалились Менро и Штокман, а Линник фланировал по квартире и наконец занял место Дениса у компьютера. Денис вернулся к собутыльникам и оскорбил Невзорову. Невзорова ушла. В наличии остались: сам Миша, Пульс, Сандалов, Михалев, Денис и Линник, играющий в «шарики».
Что мне дают эти сведения? Ничего. Абсолютно ничего. Наверное, это и в самом деле был самый что ни на есть обычный вечер. Разве что Мишина история про Большого Якута, Большого Еврея и маленького, очень умного русского как-то не вписывается в концепцию простой попойки. Даже не темой. Скорее объемом. Но что толку в этой истории для моего расследования?
На каждой остановке меня заталкивали все дальше, пока я не очутилась в самом конце вагона. Зато там я устроилась поудобнее у двери, поставила сумку на колени парню в военной форме и снова погрузилась в свои мысли.
У кого был мотив убить Мишу? Я не могла утверждать со всей определенностью, что убийца был в числе приглашенных тем вечером. Вовсе не обязательно. Если Миша действительно не удосужился закрыть дверь за Денисом, то к нему мог войти любой и, воспользовавшись случаем, ударить его по голове гантелью.
Тут могут быть такие варианты: первый — Миша был увлечен разговором по телефону и не заметил убийцу; второй — Миша знал убийцу и поэтому спокойно повернулся к нему спиной или боком; третий — Миша спал; четвертый — Миша был пьян и ничего не соображал... Хотя, насколько я поняла, он не был так уж пьян... И по-моему, предпочтительнее все же либо первый, либо второй вариант. Скорее даже второй. Вчера я обзвонила Саврасова, Дениса, Линника и соседа Анатолия, чтобы выяснить обычное местонахождение гантелей в квартире Миши. Так вот, они у него всегда лежали под кроватью! Из этого следует, что убийце надо было сначала извлечь гантель из-под кровати, а потом уже употребить по назначению. Но откуда же чужой мог знать, где находятся эти чертовы гантели?