Финбоу не переставал говорить за едой. Его болтовня способствовала ослаблению напряжения, но никто не мог избавиться от мысли, что нервная атмосфера сохранится и даже усилится, пока все не разрешится. Это был не самый приятный ленч. Присутствие миссис Тафтс, которое в иных обстоятельствах развлекло бы нас, теперь лишь усиливало неловкость. Мы старались улыбаться друг другу, но маленькая пухлая суровая женщина скорее угнетала, чем развлекала нас. Экономка подавала еду с сердитым видом и обслуживала нас с явным неудовольствием, которое прорвалось в тот момент, когда она принесла фруктовый пирог и увидела, как Филипп гладит руку Тони. Она швырнула пирог на стол и очень громко сказала:
— Молодой человек, что вы себе позволяете?
Мы с Финбоу попытались успокоить ее, но она повторила вопрос:
— Молодой человек, как вы себя ведете с девушкой?
Филипп растерялся, но ему на помощь пришла Тоня.
— Он погладил меня по руке. И мне это нравится. Кроме того, вам-то какое дело?
Миссис Тафтс разразилась гневной тирадой;
— Современная мораль… заслуживает небесного огня, который испепелит нас за все грехи. За то, как ведут себя девушки, подобные вам. Вас следовало бы высечь…
Финбоу встал.
— Моя дорогая миссис Тафтс, это очень милые и достойные молодые люди. Их манеры несколько отличаются от тех, которые были во времена нашей молодости, — только и всего. Не будьте слишком строгой…
Миссис Тафтс замерла, словно маленький толстый василиск.
— Никто не запретит мне думать то, что я хочу, и говорить то, что я хочу. И пока я кормлю вас и присматриваю за домом, я имею право на собственное мнение по поводу накрашенных женщин. И буду говорить о них все, что думаю, покуда жива.
Она выбежала из комнаты.
— Мне очень жаль, — сказал Финбоу. — Следовало бы тихо столкнуть ее в реку, но придется немного потерпеть. Если миссис Тафтс исчезнет, могут поползти слухи.
Тоня рассмеялась, но в ее смехе присутствовала неприятная истерическая нотка, удивившая меня.
— Не слишком приятно, — сказала она, поджимая ярко-красные губы, — иметь дело с сержантом полиции и экономкой, которые думают, что я еще хуже, чем кажется.
— Вероятно, миссис Тафтс считает тебя еще и убийцей, — тихо произнес Уильям.
Впервые за этим столом кто-то упомянул об убийстве.
Тоня криво улыбнулась. Голос ее слегка дрожал.
— Скверная шутка, Уильям. Хотя в любом случае это сделал один из нас. Впрочем, не важно. Давайте петь. — Она встала из-за стола и хриплым голосом запела «Ты в моем сердце»[12].
Финбоу внимательно наблюдал за ней.
Я повернулся к Уильяму:
— Миссис Тафтс знает об убийстве?
— Конечно, — ответил он. — Биррел полчаса с ней беседовал.
— Я попросил Биррела любой ценой заставить ее молчать, — сказал Кристофер. — Думаю, у него получится. Похоже, миссис Тафтс им восхищается.
— Эти двое очень подружились, правда? — с напускной веселостью заметил Филипп. Его взгляд с тревогой следил за нервными движениями Тони. — Посчитаю своим долгом устроить их помолвку.
Тоня отвернулась от пианино и запустила пальцы в свои мягкие волосы.
— Устраиваешь помолвки? — Ее голос по-прежнему дрожал. — Я бы не доверила тебе устраивать собственную свадьбу.
Филипп откинул упавшую на глаза прядь.
— Предоставляю это тебе, — ответил он, и на этот раз улыбка у него получилась чуть веселее.
День тянулся медленно, все пребывали в раздражении. Никто не мог найти себе занятия, а долго сидеть на одном месте тоже не получалось.
После полудня Уильям почти все время провел в гостиной за чтением, но часто без всякой цели выходил к реке, а затем возвращался к книге. Кристофер лежал на диване с романом в руке, несколько раз выбрасывая недокуренные сигареты; дважды он приходил к Эвис, которая с несчастным видом сидела в своей комнате, и пытался вытащить ее на прогулку.
Дважды до меня доносился тихий голос Эвис:
— Нет, милый, я только расстрою тебя.
Филипп и Тоня предприняли отважную попытку порезвиться в саду, но Филипп несколько раз оставлял девушку, возвращаясь в дом, чтобы взять сигареты и перекинуться несколькими ничего не значащими фразами с остальными. Я сидел на веранде, призывая себя сохранять самообладание, которого мне явно недоставало.