Петр Вяземский. Рисунок Пушкина. 1826.
Определение Л. Б. Модзалевского и Б. В. Томашевского
Хотя письмо послано с надежной оказией, читать приходится между строк. Так что же тревожит Пушкина? Красавица Гончарова?.. Да, конечно. Но не в ней дело. В том же письме через пару строк: «Булгарин изумил меня своею выходкою, сердиться нельзя, но побить его можно и, думаю, должно – но распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы, а дубины в 800 верст длины в России нет кроме гр. Панина».
«Дубина в 800 верст» на Булгарина не раз еще будет опускаться. В эпиграммах, в статьях той же «Литгазеты». Война объявлена. Первый кнут, как и «первая дубина», – доносчику. И не надо верить на слово Вяземскому, будто он считает, что «политическое перетолкование» стихам Серафимы Тепловой дала власть.
18 апреля 1828 г. в праздник Преполовения Вяземский с Пушкиным сами подняли на месте декабристской виселицы пять щепок от эшафота (которые Вяземский, кстати, сохранил). А саму тайную декабристскую могилу Пушкин сумел-таки разыскать на Голодае, о чем некогда догадалась Ахматова. И именно по пейзажным зарисовкам Пушкина через полтора века экспедиция «Огонька» и Музея истории Ленинграда тоже отыщет это место.
В 1828 г. Пушкин впишет подробный вербальный путеводитель к могиле Рылеева (и четверых его товарищей) в рассказ Титова «Уединенный домик на Васильевском». Повесть с помощью того же Сомова будет опубликована в дельвиговских «Северных цветах» за 1829 г.
25 мая 1828 г. мимо этого места на северной оконечности Голодая Вяземский, Пушкин, Грибоедов, Киселев, Сергей Голицын, Шиллинг и Мицкевич на пироскафе поплывут в Кронштадт. А еще летом 1826 г. и А.А.Жандр (полагают, что вместе с Грибоедовым) катались на лодке на «уединенный островок Невы» в поисках этой могилы, но ничего там не обнаружили, «кроме кустов» и часового.
Жандр не нашел. Пушкин нашел.
19 мая 1828 г. он заканчивает стихи «Когда для смертного умолкнет шумный день…», а на черновике появляется рисунок трубы пироскафа с навешенным на нее парусом (наблюдение С.А. Фомичева) и набросок топографического плана, где поэт отметил береговую линию Малой Невы, ров между Голодаем и крохотным, входящим в голодаевскую косу, островком Гоноропуло, и увенчал все это стилизованным корабликом, выброшенным волною на отмель и упершимся бушпритом в ту самую точку, где лежат тела пятерых повешенных. Двумя указательными штрихами поэт отметил, как пройти к этому месту посуху.
Напомним, что кораблик и план возникают рядом со строкой «В безумстве гибельной свободы…». Здесь же в черновике – словесная иллюстрация к рисунку: «мои потопленные годы», «потопленная радость», «потопленная младость».
«Когда для смертного…» – первое откровенно христианско-покаянное стихотворение Пушкина. Первая его часть будет опубликована в тех же «Северных цветах» рядом с путеводителем к могиле декабристов. Вторая часть окажется столь интимной, что останется лежать в черновике.
Замечательно и сближение дат. Дело в том, что 18 мая – день памяти священномученика Феодота Анкирского и с ним семи христианских дев, утопленных в море после истязаний именно в этот день в 303 году.
Феодот по откровению свыше разыскал тела убиенных и предал их христианскому погребению. Об этом стало известно властям. Святой отказался поклониться языческим идолам и был обезглавлен. Тело его хотели сжечь, но поднялась буря и помешала языческому ритуалу.
Святой был погребен по христианскому обычаю.
18 мая 1828 г. – это 1525 годовщина казни найденных Феодотом священномучениц. И дату под пушкинскими стихами очень трудно объяснить совпадением. Скорее предположить, что 18 мая поэт был в храме на службе, 19-го же закончил покаянное стихотворение:
И нет отрады мне – и тихо предо мной
Встают два призрака младые,
Две тени милые – два данные судьбой
Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом,
И стерегут, и мстят мне оба.
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.
Кто эти тени? Это тени двух молодых женщин, в которых поэт был влюблен и чья ранняя смерть потрясла его. Калипсо Полихрони (1804–1827) и Амалия Ризнич (1802–1825).