Глава III
Место Москва, квартира Траутмана.
Начало 13.07.2010 20:10.
Окончание 13.07.2010 23:50.
Уже больше часа я сижу перед компьютером. Рядом с клавиатурой передо мной лежат два последних номера детского журнала «Страус». С отвращением пролистываю цветные страницы с многочисленными аляповатыми картинками: динозавры, рыцари, космические корабли и инопланетные чудовища. Текст, набранный крупным шрифтом, занимает от силы процентов тридцать площади страниц и состоит, в основном, из пространных подписей к иллюстрациям. Единственный объемный материал — интервью крайне с неумным кудрявым пожилым мужчиной, волоокой поп-звездой давних лет. Мордастая звезда призывала юных читателей слушать папу и маму и посещать свои концерты. Боюсь, что повзрослев, юные читатели этого журнала не смогут читать даже глянцевую макулатуру со статьями про марки автомобилей, сорта виски и сигар. Думаю, что и спортивные еженедельники покажутся им слишком сложными. Лишь русская версия «Плейбоя» и программа телепередач окажутся по зубам подросшей аудитории «Страуса», брюзжал я про себя. Дело в том, что к моему большому недовольству оказалось, что я имею к мерзкому журналу самое прямое отношение. В следующем номере этого непочтенного издания уже зарезервировано место для моего сочинения — впечатляющий этап в карьере известного журналиста, автора трех сотен публикаций. Почему Петров попросил об этом именно меня? Никогда не писал для детей, и даже понятия не имею, как это делается. Как прикажете начать статью о секвенциях для малолетних любителей динозавров? — «А сегодня, мой маленький дружок, я тебе расскажу про секвенции», — так что ли? Я занимаюсь секвенциями больше года. Не думаю, что кто-то разбирается в них лучше, чем я. Но если спросить у меня, что это такое, то определение мне захочется начать в стиле троечника-второклассника: «Секвенция — это, когда…» Посмотрю для начала, что об этом пишут словари. Вот малый Российский словарь научных терминов, издание этого года, значит, нужная статья в нем должна быть. Действительно, между секансом, тригонометрической функцией, и секретом, жидкостью выделяемой железами, нашлось следующее:
Секвенция (лат. Sequentia «следование») — последовательность событий (элементов), по завершению которой возникает мираклоид — явление или событие, сопряженное с кажущимся нарушением всеобщих законов природы, в т. ч., законов сохранения. Считается, что С. объясняют большинство чудес абрахамических и др. религий. С. характеризуется периодом внимания и периодом безразличия. Основной источник сведений о С. — герменевтика и смежные дисциплины. С. открыты в 2010 году. Изучением С. занимается секвентология.
Интересно, с чего они решили, что секвенции открыты в этом году? Конечно, в редакции словаря не могли знать, что секвенции известны узкому кругу посвященных несколько тысяч лет. Но официально об их открытии было объявлено год назад, летом две тысячи девятого. Скорее всего, просто ошибка. Не нужно ломать голову, почему они так ошиблись, нужно писать статью. В голову ничего не лезет, и я иду на кухню приготовить кофе. Несмотря на кондиционирование, в квартире жарко, но я знаю, что если сделаю воздух похолоднее, то на следующее утро проснусь с насморком. По дороге захожу в огромную ванную, чтобы ополоснуть лицо. Склоняюсь над раковиной и долго моюсь холодной водой. Холодной воду можно назвать лишь условно. Из-за жары, стоящей в Москве больше месяца, из крана льется тепловатая жидкость, попахивающая хлоркой. Разгибаюсь и смотрю на свое отражение в зеркале. Высокий костистый парень, с длинными до плеч светлыми волосами и мокрой, недовольной физиономией. Вот так, дети, выглядит известный детский писатель Андрей Траутман. Дяденьке недавно исполнилось двадцать восемь лет, и наконец ему доверили рассказать вам про секвенции. Не спеша выхожу из ванной и следую на кухню, пытаясь вспомнить, как сам впервые услышал о секвенциях.[1]