Он сидел очень напряженно и неестественно прямо, не отрываясь смотрел на свое левое запястье, и его губы шевелились. То ли он сам с собою разговаривал, то ли отсчитывал секунды. Внезапно лицо седого исказилось, как от сильной боли, спина напряглась, а каблуки ботинок что есть силы уперлись в землю, словно он пытался опрокинуть тяжелую садовую скамью. Через мгновение тело расслабилось, и старик застыл, закинув голову назад и раскинув ноги. Вскоре откуда-то, громко хлопая крыльями и поднимая пыль, появилась пара голубей, которые начали, кружа, разгуливать у ног недвижимого человека, урча и забавно ныряя вперед серыми головками на радужных шеях. Судя по всему, глупые птицы решили, что их сейчас будут кормить. Заподозрив, что всё съедят без него, между голубями и ногами седого, приземлился шустрый воробей. Он сделал несколько быстрых прыжков в разные стороны, склевал с земли что-то, видное только ему, и с шумом улетел так же быстро, как появился. Бестолковые голуби подобрались к самым ботинкам и там копались в пыли. Внезапно левый ботинок резко дернулся, почти задев одну из неловких птиц. Оба голубя неуклюже отскочили, но тут же вернулись и возобновили свои поиски. Старик в это время пришел в себя и с трудом, опираясь обеими руками о сидение скамьи, сел прямо. Лицо, искаженное страданием, постепенно разгладилось и приняло строгое и сосредоточенное выражение.
Еще минута, и бросив взгляд на часы, человек с усилием поднялся с лавки и начал смотреть вдаль, туда, где еще клубилась пыль, поднятая машиной-убийцей. На лице старика появилась совершенно неуместная злорадная улыбка. Озабоченно потрогав левую сторону груди, он перестал улыбаться, немного поморщился, пригладил растрепавшиеся волосы и быстрым шагом пошел из сквера. Голуби, не обращая на него внимания, продолжали рыться в пыли, и солнце не перестало посылать на землю свои раскаленные лучи. Жизнь потекла дальше, словно ничего не произошло.
Глава I
Место Москва.
Начало14.07.2010 19:15.
Окончание 15.07.2010 06:35.
Такого знойного июля Алена, пожалуй, не помнила. В подъезде оказалось немного прохладнее, чем на улице, но всё равно очень жарко. Ощущался легкий запах кошек и сильный аромат вареной капусты, доносившийся из приоткрытой двери квартиры на первом этаже. Не отвлекаясь на проверку содержимого почтового ящика, Алена целеустремленно приступила к завершающей стадии привычного путешествия с работы домой. На площадке между третьим и четвертым этажами было решено передохнуть. Женщина поставила на подоконник универсамовский пакет, в котором несла литровый параллелепипед с сухим вином, молоко и хлеб. Огромный желтый пакет-сумку, в котором покоилась трехкилограммовая сетка с картошкой, осторожно опустила на нечистый пол, затем разогнулась и без интереса начала смотреть в окно на двор. Сквозь грязное стекло наблюдалась тоскливая картина, к которой Алена успела привыкнуть за семь лет жизни в этой хрущевке. Когда-то, вскоре после развода, двор с песочницей посредине и парой десятков деревьев, едва достигающих чахлыми верхушками окон третьего этажа, казался Алене вполне привлекательным. Она ощущала себя молодой и сильной женщиной, способной начать жизнь с чистого листа. Всё неприятное оставалось в прошлом, и впереди было только хорошее. Алена была уверена, что для интересной девушки со своей квартирой не составит труда познакомиться с порядочным человеком, для которого она станет единственной. Будет еще и большая любовь, и семья с любимым мужчиной, и, конечно же, дети. Поэтому, песочница во дворе — вещь совсем не лишняя. На кривобокой скамейке возле песочницы, спасаясь под лысоватыми тополями от солнца, сейчас сидели три молодых мамаши с колясками, одна о чем-то оживленно рассказывала, остальные с интересом слушали. Когда-то Алена думала, что будет так же выгуливать ребенка, обмениваясь опытом с другими юными мамами.
Внизу громко хлопнула дверь подъезда, и раздались быстрые шаги. Кто-то поспешно шел вверх по лестнице. Алена тряхнула головой, отгоняя задумчивость, подхватила сумки и быстро двинулась наверх — встречаться с кем бы то ни было, ей совсем не хотелось. Женщина поднималась по лестнице, не переставая прислушиваться к шагам внизу. Шаги вскоре стихли, раздался характерный звук отпираемого замка, затем дверь со щелчком закрылась. Алене показалось, что она узнала звук замка — наверное, это Иван Сергеевич вернулся с работы. Мысль о соседе вызвала на губах молодой женщины легкую улыбку. Последний лестничный пролет Алена прошла не спеша, опасность нежелательной встречи с соседями уже миновала. На пятом этаже ее поджидал сюрприз: на резиновом коврике у ее квартиры стоял большой черный портфель-дипломат. Портфель по цвету почти сливался с темным дермантином двери и был обнаружен только после того, как Алена вплотную приблизилась к квартире. Она быстро оглянулась по сторонам, словно пытаясь увидеть хозяина портфеля. Разумеется, никого не увидела: на крохотной, в три двери, лестничной площадке, постороннему спрятаться было некуда. Алена опустила на пол поклажу из обеих рук и склонилась над дипломатом. Определила, что портфель из дорогих, явно кожаный, а не из пластика. Прикасаться к чужой вещи не хотелось — воспоминания о мартовских взрывах в метро были еще свежи. Тут, за дверью квартиры напротив послышалась какая-то возня, щелкнул замок, и приоткрылась дверь. Раздался раздраженный мужской голос; судя по всему, мужчина торопил жену. Ответов слышно не было, по-видимому, женщина была где-то в глубине квартиры. Засуетившись, Алена начала искать ключи, нашла, быстро открыла замок, подхватила оба пакета из универсама и чужой дипломат, затащила их в квартиру и резко захлопнула дверь, уже не стараясь не производить шума. Нашла на ощупь выключатель и зажгла свет. После подъезда, освещенного солнечными лучами, пусть даже сквозь грязные стекла, небольшая прихожая казалась полутемной. Люстра в стиле модерн, которую Алена приволокла на себе из Турции лет пять назад, вместо того, чтобы создавать уют, бесстыдно демонстрировала убожество коридорчика. Унылый узор обоев напоминал о давно прошедшей эпохе тотального дефицита. Неровный паркет казался темным и грязным, несмотря на то, что совсем недавно, прошлым летом, Алена своими руками с помощью правильно разломанных кусков стекла избавилась от старого покрытия и нанесла на паркет три слоя дорогущего голландского лака. Она предпочла именно этот лак двум десяткам прочих потому, что на красивой банке с тропическим пейзажем было написано, что ее содержимое применяется не только для паркета, но и для покрытия корпусов океанических яхт. Размазывая широкой плоской кисточкой прозрачный, похожий на мед лак, Алена чувствовала свою причастность к синему океану, голубому небу и желтому атоллу с зелеными пальмами. На рейде у атолла стояла прекрасная белая яхта, покрытая голландским лаком, а стройный капитан в белой фуражке, задумчиво смотрел на атолл, слегка прищурив свои голубые глаза. На загорелую кисть руки капитана падал луч солнечного света, и небольшие выгоревшие под тропическим солнцем волоски на руке сияли золотом. Глаза капитана на фоне смуглого лица казались яркими, как сапфиры, а небольшие морщинки вокруг глаз не только не портили красавца, но делали его более мужественным. Эти морщинки недвусмысленно показывали, что чудесные глаза принадлежат не безответственному юнцу, а зрелому мужчине. Мужчине, которому давно успели надоесть бесконечно виснущие на нем смазливые глуповатые двадцатилетние девочки, с длинными гладкими ногами. Конечно, было бы глупо спорить, внешность очень важна для женщины, но Алена и не жалуется на природу. Сейчас она находится в том чудесном возрасте, когда в зависимости от настроения (и макияжа, конечно) можно продемонстрировать прелесть нераскрытого бутона, или зрелую красоту взрослой и неглупой женщины. Одним словом, никто и никогда не даст Алене ее тридцати семи.