— Идиот! Тебе обязательно было облокачиваться на спинку стула?
— Какая, право, у меня неинтеллигентная рожа, когда я ору, — осуждающе произнес я, поднимаясь со стула. Потом подошел к дублю и протянул ему руку:
— Поднимайся, бледная копия безупречного оригинала!
— Сам встану, — буркнул мой двойник. — Он легко поднялся и озабоченно потрогал затылок:
— Шишка будет.
— Не расстраивайся, это ненадолго, — успокоил я его. — Часа через четыре ты вернешься к создателю.
— Это ты, что ли, создатель? — хмыкнул двойник.
— Неужели у меня так по-верблюжьи оттопыривается губа, когда я демонстрирую сарказм? — вслух подумал я.
— Неужели у меня такое туповатое выражение лица, когда я не смотрюсь в зеркало? — поддержал меня дубль.
— Не шевелись, дай полюбоваться на тебя, — потребовал я.
— Трусы дай! Тут, всё-таки дама, — попросил дубль, не двигаясь, однако, с места, чтобы я его мог изучить.
Про Хию я вспомнил только сейчас. Она с интересом смотрела на двойника, причем, как я понял со смущением, особое внимание уделяла той части, которую дубль собирался спрятать под трусами. Мне показалось, что у дубля под нескромным взглядом начинается неуправляемая физиологическая реакция.
— Прикройся, — разрешил я. Дубль в два прыжка приблизился к сумке, и, повернувшись к нам спиной, принялся натягивать трусы.
— Что ты там возишься? — поторопил я его.
— Боже, какой идиот, — раздалось в ответ.
Не удовлетворившись одними трусами, двойник перепоясал чресла полотенцем, гордо прошествовал на кухню и уселся за стол.
— Руки тонковаты, — следуя за двойником, отметил я, — нужно по утрам гантелями заниматься. И осанка так себе, — мысленно осудил я дубля и расправил плечи. Двойник сидел за столом и благожелательно смотрел на меня, явно чего-то ожидая.
— Ты не голоден? — по-моему, мой вопрос прозвучал вполне учтиво, поэтому грубый ответ дубля меня слегка покоробил:
— Траутман, я уже два раза успел сообщить, что ты — идиот. Хочешь это услышать еще раз?
— Не умом поразить тщился, а воспитанностью и гостеприимством, — парировал я, не сразу сообразив, что не так давно дубль, будучи мной, отдал должное осетрине, хамону и фруктам и, вдобавок, выдул не меньше бутылки вина. Однако в собственной недогадливости признаваться не хотелось, поэтому я вытащил из холодильника еще одну бутылку и, со словами о том, что бокальчик доброго вина еще никому не мешал, поставил его на стол.
— Траутман, а как ты думаешь, часа через четыре, когда я исчезну, выпитое вино исчезнет вместе со мной? — иронически поинтересовался Траутман-2.
— Неужели я так же отвратительно высокомерен, ощущая свое незначительное превосходство над кем-то? — про себя расстроился я, а вслух сказал:
— Аннигилировать в ванне будешь. Сейчас я поставлю будильник на телефоне, и по его звонку ты поскачешь в ванную комнату. Устраивает?
— Мудро, — одобрил дубль. — Ты прав, я должен успеть потешить свою плоть за короткое пребывание в этом мире.
Я достал третий бокал, и налил всем вина.
— Шабли, — изучив этикетку, одобрил дубль. — Всё-таки, из белых сортов, Шардоне самый правильный виноград, как ты считаешь?
— А ты сам-то что думаешь, как я считаю? — ухмыльнулся я, поочередно чокаясь с Хией и двойником.