И в самом деле, она теперь выглядела куда моложе, чем за все последнее время. Схватка с Максом всколыхнула присущую ей живость, а быстрая улыбка, которой она, обернувшись, приветствовала входящего Кэмпиона, право же, принадлежала «Бэлл Дарлинг» или «Прекрасной Возлюбленной» из Лувра.
Она вновь повернулась к зеркалу.
— А мне нравятся эти чепцы! — объяснила она. — Я в них выгляжу такой аккуратной, не так ли? Старые женщины нередко выглядят такими несвежими, точно вещи, тронутые молью. Этот маленький пустомеля болтал со мной так, словно я дряхлая нищенка на церковной паперти! Этот лопотун-трещетка!
Мистер Кэмпион ответил ей довольно мрачно:
— Я надеюсь, вы держались с ним как леди?
— Ну, не совсем! — с удовлетворением констатировала Бэлл. — Я полностью отмыла свои руки от него, абсолютно и бесповоротно! Джонни и я никогда не имели дела с людьми, в которых по-настоящему разочаровывались, и я после тоже следовала этому правилу. Я отбираю у Макса все, связанное с Лафкадио, все оставшиеся картины. И я сказала ему, что он только через мой труп сумел бы увезти за границу эти работы!
— Ох, дорогая! — встревожился Кэмпион.
Бэлл засмеялась, но Линда, не произнесшая ни слова после ухода Макса, посмотрела на Кэмпиона с некоторой тревогой. Старая леди уселась в кресло.
— Вот теперь я не прочь выпить чашечку чая! — сказала она. — Линда, деточка, позвони в колокольчик!
Спустя пять минут, когда они потягивали чай из знаменитых фаянсовых чашек, упоминавшихся в стольких воспоминаниях о художнике, мистер Кэмпион внезапно снова испытал то предчувствие беды, которым на него повеяло, когда он с лестницы услышал слова Бэлл.
Его мысленному взору предстал Макс в гостиной, Макс во время приема, Макс в своей галерее… Это был, может быть, забавный утрированный позер. Но был и другой Макс, пока еще не видимый никому, тот, портрет которого был слеплен Кэмпионом из крупинок информации и догадок, и он был отнюдь не той персоной, с которой могла бы позволить себе схватиться разгоряченная гневом леди.
В конечном счете ситуация не казалась Кэмпиону приятной. Бэлл была возбуждена и искренне довольна своей откровенностью. Линда хранила не вполне понятное молчание. Донна Беатрис дулась у себя в комнате и отказалась прийти к чаю, а Лайза, хлопотавшая у подноса с чайным прибором, выглядела как угрюмое и нервирующее потустороннее видение.
И, кроме того, здесь все еще витал дух Джона Лафкадио.
Если о нем и позабыли слегка во время бури, разразившейся над домом, то, по мере того как буря начала утихать, этот дух стал возрождаться во всей своей первоначальной значительности.
Впервые в жизни мистер Кэмпион ощутил легкое раздражение от присутствия этой пламенной и хвастливой тени. Оно создавало атмосферу таинственности и защищенности, которая была несколько искусственной. Конечно, память о Джоне Лафкадио могла быть бастионом, защищающим его домашний уклад от психологических нападок, но в случае непосредственной физической опасности, вряд ли эта тень могла оказать эффективное противодействие…
Появление Матта д'Урфи внесло в ситуацию желанную разрядку. Он просунул голову в дверь, являя собой картину мягкого упрека.
— Вы меня упрятали в вашу студию, — сказал он Линде, — и я не знал, что вы приступили к трапезе. Что, конференция уже закончилась?
— Мой милый, — взволнованно и виновато произнесла Бэлл, — идите сюда и немедленно садитесь. Линда, дорогая, ты совсем невнимательна к нему!
Глядя на новоприбывшего, мистер Кэмпион в очередной раз отметил про себя, как ему нравится это простодушное и дружелюбное создание, смотрящее на мир, как на странную субстанцию, куда само оно попало лишь по ошибке.
Он был усажен Линдой и получил свою чашку чая из рук Лайзы, которая взирала на него, как на ребенка или юнца, только что ею обнаруженного и имеющего полное право на этот чай.
Линда не стала разговорчивей и после его прихода. Она сидела на коврике, не отрывая глаз от огня, держа локти на коленях и машинально теребя жесткие непослушные завитки своих волос. У нее была сильная широкая ладонь художника.
— Когда вы кончите есть, Матт, — сказала она, — вернитесь ко мне в студию. Мне надо поговорить с вами.
Она взяла сигарету из коробки, стоящей на столе, закурила и вышла из гостиной, кивнув и улыбнувшись Бэлл.
Д'Урфи доел и допил свою порцию не очень торопливо, но и без нарочитого промедления, после чего вежливо вернул чашку и тарелку Лайзе, приветливо улыбнулся миссис Лафкадио и поднялся из-за стола.
— А теперь я пойду и поговорю с Линдой, — сообщил он и удалился.