– То есть это был самый разумный путь для бегства.
– Я просто докладывал, – ответил ВД. – Как вы приказали.
– И очень хорошо сделал, сынок. Большое спасибо.
У ВД появилось неприятное чувство, будто инспектор подумал, что он туповат.
Инспектор взял трубку автомобильного радиотелефона, дал позывной сигнал и резко бросил: "Докладывать нечего. Конец связи".
Но это было не так, точнее могло быть не так, если бы он уделил больше внимания тому, что сказал ему временно приписанный полицейский детектив.
Джоан Эббот проснулась, как от толчка. Кто-то стучал в заднюю дверь, тихо, но настойчиво. Она встала, накинула халат и вышла на кухню, вовремя вспомнив, что нельзя включать свет. Стук прекратился. Она прислушалась, ее сердце колотилось от страха и возбуждения. Затем стук возобновился. Она подошла к двери, которая вела на пожарную лестницу. Сквозь толстое рифленое стекло она едва различала силуэт человека, казавшийся большим на фоне ночного неба.
– Кто это? – нетвердым голосом спросила она. – Джоан, это я.
Она открыла дверь и впустила его.
– Ричард...
Она приблизилась к нему.
– Не подходи слишком близко, от меня несет, как из канализации. И я отвратительно грязен.
– Хочешь принять ванну?
Это звучало глупо, но она не знала, что еще сказать.
– Я включу нагреватель, – добавила она.
– Но никакого света, помнишь?
– Мне нужно выпить. Ты как?
– Всегда за.
– Виски.
– Отлично.
На самом деле, он бы предпочел чашку крепкого чая, но ему не хотелось просить. Он понял, что она слегка навеселе. Итак, они сидели в темной кухне и пили виски.
– Что происходит, Ричард?
– Разве Фрэнк Смит не сказал тебе?
– Нет. Он сказал, что Департамент хочет схватить тебя и что это срочно. Я спросила, что ты сделал, а он ответил, что пока ничего, но можешь.
– Да, так... – он сомневался. – Тебе лучше не знать всего.
– Это опасно?
– Все будет в порядке.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Да, это опасно.
Она не стала больше расспрашивать. У нее были свои проблемы выживания. Но она была рада видеть Ричарда. В нем было что-то, что ей по-прежнему нравилось, стабильность, уверенность в себе, которой ей так не хватало.
Джоан опустошила свой стакан, почувствовав себя лучше от виски и присутствия Ричарда. Особенно помогло виски.
– Еще виски?
– Я не допил.
Она налила себе и добавила воды уже из-под крана.
– Как ты пробрался мимо полицейских?
– Коллеги ждали одного мужчину. А я подцепил несколько бродяг, купил им выпивки и подговорил их устроить небольшую суматоху на улице, пока я проскользну за дом.
– Умный ход.
– Нет. Инстинкт и тренировка. Разрыв шаблона. Импровизация. Я знаю, как работают их мозги. Их зашоренное мышление, мелкие убогие привычки.
Он улыбнулся.
– У каждого охотника есть свой ритуал. Как в сексе.
"Да, секс, – думала она. – Если бы только мы могли возобновить этот маленький ритуал. Но разрыв длился слишком долго, а после определенного момента подобные вещи необратимы".
– Я постелила тебе в свободной комнате, – сказала она. Ей хотелось добавить: "Но всегда есть еще и моя". Однако у нее не хватило духа.
Некоторое время они пили молча. Затем Джоан наполнила ванну и достала пижаму и халат из вещей, которые он оставил у нее, когда уезжал в Африку.
О, эта ванна! Первая настоящая ванна за два последних года. Было странно и удивительно спокойно лежать там в темноте, окруженному ароматом пенной воды. Чувствовать, как она, лаская, скользит по телу. Так он лежал, пока вода не стала почти холодной.
После этого он вернулся на кухню и нашел уснувшую за столом Джоан.
Он поднял ее, отнес в спальню и бережно уложил в кровать. Она что-то пробормотала.
– Что?
– Но всегда есть еще и моя, – повторила она.
Что-то снится. Он, как ребенка, укрыл ее и тихонько вышел из комнаты.
Срочное совещание на Холланд Парк закончилось. Начальник Департамента, Фрэнк Смит и старший суперинтендант Шеппард остались обсуждать детали, касающиеся мер безопасности. Начальник Департамента утверждал, что лучше всего будет перевезти Нжала на один из объектов, принадлежащих Департаменту где легче все контролировать. В отеле он будет слишком уязвим, его будет легко найти и невозможно защитить. Тогда как поместье можно будет превратить в настоящую крепость.
– И прежде всего, Эбботу придется сначала его найти, что тоже будет непросто.
– Он проделывал и не такое, – заметил Смит. – Гораздо более сложные вещи. В любом случае, Ричард наверняка об этом подумал.
– Ты хочешь сказать, что он знает, что мы увезем Нжала из отеля? – Я хочу сказать, что, как полевой агент, профессионал, он наверняка об этом подумал.
– Если только мое предположение неверно и он просто сумасшедший.
Шеппард был редкостным упрямцем. Если он вбивал себе в голову какую-то идею, то ни за что потом не хотел с ней расставаться.
Смит изучал его. У суперинтенданта были маленькие сине-серого цвета глаза, посаженные на здорового цвета лице, и очень коротко, по-армейски, подстриженные волосы, поэтому вся голова выглядела, будто над ней поработали стамеской. Кроме того, для тела суперинтенданта она выглядела слишком маленькой. Шеи почти не было видно, только складка из кожи между плечами и головой. "Старая деревянная голова, – подумал Смит, – невежественная и упрямая".
– Есть еще один момент, который мы не учли, – сказал он. – А что, если Нжала не захочет переезжать?
– Мы постараемся его убедить.
– Вполне возможно, что вместе с ним нам придется перевозить всю первую линию танцовщиц изо всех кабаре Сохо.
– Так, значит... – сказал Шеппард.
– Да, – ответил начальник Департамента. – Даже еще хуже. Что ж, если этот маньяк хочет девок, мы ему их обеспечим в промышленном количестве, лишь бы согласился уехать из отеля.
– А стоит ли? – заметил Смит. – Я хочу сказать, может быть, он в большей безопасности там, где он сейчас?
– В отеле, в котором назначает встречи пол-Лондона? – спросил Шеппард. – Где в холле больше народу, чем на Центральном вокзале? Куда кто угодно может зайти в туалет, бар, ресторан, просто позвонить...
– И где, насколько мне известно, как минимум, четыре входа, – добавил начальник Департамента. – Это не считая служебных и черных, плюс, я полагаю, погрузочная.
– Я повсюду расставил своих людей, – сказал Шеппард, – но им остается только держать глаза открытыми и надеяться. Я хочу сказать, что мы не можем там все контролировать. Мы не можем останавливать и расспрашивать каждого. Это отель. У граждан есть право входить и выходить. И Эббот точно так же может это сделать. А мы даже не заметим, пока не станет слишком поздно.
– Постойте, – перебил Смит. – Он же не из "Черного Сентября" и не из Красной Армии Японии! Он не станет косить тридцать человек длинными очередями из автомата в лобби фешенебельной гостиницы только для того, чтобы добраться до Нжала.
– Нет? – переспросил Шеппард.
– Нет.
– Вы можете это гарантировать.
– Да.
– Бред, – сказал Шеппард. – Вы ничего не можете гарантировать.
– Эббот пятнадцать лет был моим другом. Я его знаю.
– Я сомневаюсь, что кто-либо может знать, во что он превратился после двух лет в одном из адских клоповников Нжала. Думаю, он и сам этого не знает.
– Я знаю одно: Ричард никогда не делает ничего безрассудно.
– Может быть, он потерял рассудок, – Шеппард никак не хотел отказываться от этой версии.
– Он сбегает из тюрьмы, из которой невозможно сбежать, пробирается через джунгли, которые считаются непроходимыми, и доходит до побережья, не имея ни денег, ни друзей, ни помощи со стороны. Затем, предположительно, он отсиживается где-то в ожидании судна, идущего в Англию. Вероятно, пробирается на какое-нибудь грузовое судно, ходящее под нейтральным флагом, где никому нет дела до документов и бумаг вообще. В любом случае, следующее, что мы о нем знаем, – это то, что он уже у нас под носом со своей устрашающей короткой запиской о выполнении контракта.