— Бог, — проскрежетал Бе’лакор, и глаза демона сузились. — Боги мертвы.
— Не все. Некоторые еще остались. — Маннфред отступил на шаг, раскинул руки. — Один, по крайней мере, здесь, в этом отвратительном лесу. Укрылся среди скота.
— Бог, — тихо повторил Бе’лакор. Морда чудовища исказилась.
Маннфред разве что не физически чувствовал нараставшую жадность демона.
— Эльфийский бог, — уточнил вампир. — Чья кровь, смертная или нет, содержит немало силы — для того, кто знает, как эту силу извлечь. Я подумывал приберечь ее для себя, но… — Он красноречивым жестом указал на свою тюрьму. — Я с радостью обменяю имя этого бога на простую любезность: разорвать эти мерзкие, связывающие меня корни.
Бе’лакор с минуту молчал. Потом повел рукой — и из нее вырос меч из извивающихся переплетенных теней. Клинок полоснул по решетке, и Маннфред зажал уши, услышав, как мучительно завопили деревья, из которых была сотворена его тюрьма. Он уже хотел выйти, но обнаружил у горла острие меча Бе’лакора.
— Имя, вампир.
— Лилеат, богиня луны и пророчеств. — Маннфред осторожно отвел клинок, недовольно поежившийся от прикосновения вампира.
— Где? — прорычал демон.
— Это не было частью сделки, — ответил Маннфред. — Но, будучи честным человеком, я тебе скажу. На Королевской Поляне. Она сидит в Совете Воплощений, слушает их пререкания, строя, несомненно, свои планы.
Бе’лакор ухмыльнулся. Потом тени дрогнули, и князь демонов исчез. А Маннфред тяжело осел. Освободившись от гнета чужой магии, он вдруг осознал, насколько ослабел. Его терзал голод.
Услышав бряцанье оружия, вампир понял, что уничтожение клетки подняло стражу. Маннфред улыбнулся — и когда появился первый эльф, он встретил его во всеоружии: с разинутой, как у змеи, пастью и когтями, вылезшими из кончиков пальцев. Сбив эльфа с ног с такой силой, что ломала кости обычным людям, он вырвал у него копье — и метнул его стремительно и точно, пригвоздив к стене вторую стражницу. С рычанием он сдернул шлем с первого охранника и впился в горло беспомощного эльфа.
Он жадно насыщался, но вдруг спину пронзила боль. Измазанный кровью вампир повернулся навстречу новому удару меча, скользнул в сторону — эльф бросился за ним. Перехватив нацеленный ему в живот клинок, Маннфред зашипел от боли: выгравированные на стали руны обожгли плоть. Вскинув свободную руку, вампир вонзил когти в шею противника — и вырвал ему кадык.
Он ел быстро, зная, что сюда спешат и другие охранники. Отведав от каждого из стражей, он помчался по лабиринту корней, стараясь держаться в тенях и не попадаться на глаза духам, населяющим Атель Лорен. После освобождения из клетки магия вернулась к нему, и он без труда выбрался на поверхность.
На открытом воздухе вампир остановился, принюхиваясь. Да, бегство было самым неотложным вопросом, но он колебался. Его предали и унизили. Все планы и замыслы, выпестованные им в заключении, разом вернулись, и он с наслаждением смаковал их. Нет, не годилось уходить, не попрощавшись. Нагаш, положим, был ему не по зубам. Но плюнуть в колодец он все-таки мог. Ядовитой слюной.
«Ну и кто же?» — думал он, стремительно скользя между деревьями, понимая, что тревога уже поднята. Все прочие Воплощения, как и Нагаш, за пределами его возможностей, хоть это и прискорбно было осознавать. Оставалось совсем немного кандидатов. И запах только одного из них витал сейчас поблизости.
Маннфред, улыбнувшись, отправился в путь за добычей.
«Как удачно, — подумал он. — Может, судьба наконец повернулась ко мне лицом».
Будет по меньшей мере забавно выхватить лакомый кусочек из-под носа демона. А если в процессе удастся вконец перессорить бывших возможных союзничков, проявивших такое вероломство, — тем лучше. Он быстро бежал по извилистым лесным тропам, избегая наверняка высланных в погоню за ним отрядов, пока не нашел того, кого искал.
И с уверенностью змеи нанес удар.
Герцог Джеррод вскочил на ноги, развернулся, и острие вылетевшего из ножен сверкающего меча застыло в ямке на горле Маннфреда фон Карштайна.
— Не двигайся, вампир, или я снесу твою гнусную голову!
Совет Воплощений снова ссорился, обсуждая план действий. Джеррод надеялся, что битва со зверолюдами наконец объединит всех, но этого не случилось. Споры возобновились, едва все вернулись на поляну. Молотсон, кажется, получал некое извращенное удовольствие, наблюдая за злобной дискуссией, а Джеррод был уже сыт по горло. Ситуация напоминала ему последние дни при дворе, перед гражданской войной Маллобода. Враг на пороге, а каждого заботит лишь то, как добиться своего. Даже полубоги, похоже, не застрахованы от глупости.