— Ха, а я-то гадал, когда же он сообразит, — тихо сказал эльф и взглянул на Алариэль. — Ну и тупые они существа. Не способны узнать божество, когда оно прямо перед ними.
— Молчи, — рявкнул Молотсон и шагнул к Джерроду, игнорируя гневное возмущение Малекита. — Что такое, парень?
— Теперь я знаю ее имя, — сказал Джеррод.
Молотсон нахмурился, но прежде, чем ном заговорил, Лилеат повернулась.
— И кто же назвал его тебе, герцог Кенеля? — спросила она.
— Это правда? — ответил вопросом на вопрос человек.
— Правд много, — помедлив мгновение, сказала Лилеат.
Малекит резко рассмеялся:
— Это бессмысленно. Я прикажу охране убрать обоих, обезьяну и гнома. Как нам продолжать, когда нас так отвлекают?
— Что продолжать? — поинтересовался Молотсон. Засунув большие пальцы за ремень, гном сверлил яростным взглядом лица Воплощений. — Недели прошли, а все, что вы сделали — так это придумали себе красивое название. Даже великие советы Караз-а-Карака проходят побыстрей вашего, тем паче что враг у дверей. Отвлекают — тьфу. Думаю, вы этому только рады. — Он похлопал по заткнутому за пояс молоту. — Да я пробью череп первому же эльфу, который посмеет хоть пальцем тронуть меня или этого парня.
— Нет никакой нужды пробивать черепа, мастер Молотсон, — сказала Лилеат. — Я поговорю с Джерродом наедине, вдали от совета, если он хочет.
Она посмотрела на Джеррода, и целый поток образов — воспоминаний и мечтаний — хлынул в его сознание, так что на мгновение бретоннец лишился дара речи, смиренный присутствием эльфийки. Ему захотелось преклонить колени.
Но он повернулся и зашагал прочь. Лилеат последовала за ним. Они покинули поляну, где собрался совет, и в молчании углубились в ближайшую рощу. Некоторое время слышны были только лесные звуки: тихая дрожь ветвей, шелест листьев. А потом лязгнул вытащенный из ножен меч.
— Это правда? — спросил Джеррод.
— Как я сказала… — начала Лилеат.
— Нет, — хрипло выдохнул он. — Не играй со мной, не говори загадками. Я всего лишь человек и хочу знать, была вся моя жизнь ложью или нет. Хочу знать, гибли ли мои люди ради забавы богини, притом даже не нашей собственной.
— С кем ты говорил обо мне?
— Какая разница? — рявкнул Джеррод. — Тебе достаточно сказать, что это неправда. Сказать, что ты не Владычица, и я принесу извинения, откажусь от места в совете, и мы никогда больше не встретимся. Просто скажи мне.
Лилеат молчала. Ее спокойное лицо не выдавало тревоги.
— Я ничего не отрицаю, — произнесла она наконец, и голос ее был ледяным. — В сущности, я этим горжусь. Горжусь тем, что сделала из твоих примитивных предков.
— Ты использовала нас, — сказал Джеррод. — Мы были пешками на твоей доске и умирали во имя несуществующей цели. — Он поднял меч. — Мы думали, что ты наш путеводный свет, а ты лишь заманивала нас, ведя на погибель. Теперь лучшие из нас мертвы, а остальные вскоре присоединятся к ним.
— Выбора не было, — ответила Лилеат. — Пророчество — мой дар, и я предвидела Конец Времен с самого своего рождения. Мне требовалась армия — и твой народ дал мне армию.
— Но почему мы?
Лилеат отвела глаза.
— Азуриан никогда бы не одобрил создание новой расы. После того, что вызвало сотворение эльфов… — Развернувшись, она легким ударом посоха отвела его меч. — Я выбрала твоих праотцев для служения великой цели. Я вытащила их из грязи, привила им благородство и честь, уступающие разве что эльфийским. Без кодексов и законов, которые дала я, твои предки истребили бы друг друга, или же их бы втоптали в навоз орки или еще кто похуже. — Теперь ее посох почти касался груди мужчины. — Не соверши ошибку, человек. То, что ты имеешь, — честь, земли, умения — все это моих рук дело. Ты у меня в долгу, твоя жизнь и твоя преданность принадлежат мне, будь я Владычица или Ладриэлль. И я не стану извиняться, требуя вернуть этот долг.
Джеррод услышал низкое, звериное рычание и даже не сразу понял, что исходит оно от него. Рука с мечом дрожала от едва сдерживаемой ярости, кровь оглушительно колотилась в висках. Острие клинка приподнялось.
— Ты не богиня, — прошептал человек. — Ты демон.
— Нет, — покачала головой Лилеат. — Нет, я просто та, кто сделал то, что требовалось сделать. — Она опустила посох. — Это было необходимо, Джеррод. — Из голоса ее пропали ледяные ноты, в нем теперь звучала печаль. Гордость сменилась смирением. — Мир обречен. Но это не значит, что надежда потеряна. Есть еще мир — Гавань, — где жизнь может продолжиться, даже когда нашу землю поглотит пламя Хаоса. Без жертвы Бретоннии я не смогла бы создать Гавань. Это ведь чего-то да стоит, верно?