Завывая, Бе’лакор наконец вырвал чужой меч из спины и отшвырнул его в сторону. Но прежде, чем он успел ринуться к уже недееспособному владельцу клинка, чтобы покончить с ним раз и навсегда, чей-то оглушительный рев встряхнул землю, едва не выкорчевав деревья. Огромные когтистые лапы сбили с ног князя демонов.
Посреди поляны приземлился черный дракон — и издал второй рев, еще громче прежнего. Джеррод увидел восседавшего на спине зверя Малекита. Вечного Короля окутывал саван теней, в руке он сжимал меч. Бе’лакор, зарычав, вскочил на ноги, развернулся, видно, собираясь бежать, но грохот копыт остановил его. На поляну ворвалась сияющая, как солнце, фигура, отрезав демону путь к отступлению.
Тирион поднял коня на дыбы. Свет, струившийся от эльфийского принца, сжигал тени, из которых был слеплен Бе’лакор. Князь демонов завертелся волчком, тело его корчилось и съеживалось, теряя массу. Бе’лакор метнулся прочь от новоприбывших, стремясь к гостеприимным теням под деревьями.
Малекит резко, издевательски рассмеялся и взмахнул рукой. Тени вокруг Бе’лакора искривились, растянулись, и рычавшего князя демонов потащило обратно. Он упал, впился когтями в землю в поисках точки опоры, но тщетно. Он еще сопротивлялся, но цепи, сплетенные из света, сковали его лапы, рога и крылья, лишив демона свободы. Пред силой Воплощений монстр оказался беспомощнее ребенка, и вскоре Бе’лакор, собиравшийся захватить богиню, сам стал пленником.
Джеррод увидел спешившую к нему Лилеат, хотел заговорить, но слова бежали от него. Тьма заклубилась перед глазами, и он провалился в забытье — под разочарованное визжание Первого Проклятого.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Королевская Поляна, Атель Лорен
Готри Молотсон, вглядываясь в темноту, жевал холодную нераскуренную трубку. Радостные крики, встретившие появление Джеррода, на просторной поляне, где разбили лагерь бретоннцы и другие беженцы из Аверхейма, быстро затихли. Исчезли и другие звуки — люди вернулись в рваные палатки к холодной пище, и поляна погрузилась во мрак. Но поскольку тут было отнюдь не темнее, чем в шахте, ничто не мешало Молотсону сидеть и думать.
Герцог выжил, но только благодаря усилиям целителей Атель Лорена. Но остался изувеченным, потерял ногу и глаз. А почему? Потому что спасал эльфийку, бывшую не той, кем она казалась. Молотсон вздохнул и заерзал, устраиваясь поудобнее. Услышав о героизме парня, он ждал его вместе с другими, чтобы поприветствовать. Но Джеррод был не в настроении ликовать и что-то праздновать. Он собрал своих людей и ушел с ними на дальний край поляны, обосновавшись в стороне от прочих беженцев и жуфбараков. Теперь огромный лагерь затих, и Молотсон сидел во тьме, размышляя о том, что случилось.
Он точно знал, что тут не обошлось без эльфов. Что бы там ни оказалось, он определенно был прав, когда с самого начала предупреждал Джеррода держаться от эльфийки подальше. Этому народу нельзя доверять, особенно тем из них, кто утверждает, что были богинями. Гном теребил бороду, думая, что же теперь делать и нужно ли вообще делать хоть что-то. Да и мог ли он вообще что-то сделать?
Рука гнома легла на молот: повеяло запахом теплого металла и кузнечного дыма. Он не оглянулся, когда кто-то вышел из темноты и присел рядом с ним.
— Значит, человечек будет жить? — спросил грубый голос.
Таким голосом могли бы говорить горы.
— Будет, — помедлив пару секунд, ответил Молотсон.
— Это хорошо. — Рядом вспыхнул огонь: сосед раскуривал трубку. — Они хрупкие, эти люди.
— Но смелые.
— Угу, они такие. Слишком смелые. Слишком безрассудные. — Сидевший рядом с Молотсоном негромко запыхтел трубкой, потом продолжил: — Может, пришла пора и нам стать безрассудными. Пора открывать засовы. Боюсь, не найдется таких крепких ворот и решеток, которые удержали бы то, что надвигается.
Молотсон повернулся к белобородому гному. Даже сейчас лицо его скрывал капюшон, а на коленях лежал огромный, покрытый рунами топор.
— Значит, так и будет? И нет никакой надежды, старик? И наш народ исчезнет в голодной тьме, неоплаканный и забытый?
— Да, — тихо сказал старый гном. Потом, улыбнувшись, хлопнул Молотсона по плечу тяжелой ладонью. — Но уйдем мы не одни, парень. — Он поднялся на ноги, держа свое оружие в руке. — Мы гордо прошествуем во тьму, сын Черных Вод, с наточенными топорами и вскинутыми щитами. Мы заставим врага заплатить за каждый дюйм земли, и напоим корни грядущего мира их кровью, молодой Молотсон. Клянусь.