— И что, по-твоему, я должен сделать? — прорычал Теклис.
— Используй магию! Перенеси нас в Мидденхейм, пока хоть кто-то из нас еще в состоянии бороться, — сказал император и повел мечом. — Даже если нас будет немного, этого, возможно, хватит, чтобы помешать Всеизбранному положить конец всему.
— Я уже говорил тебе, у меня недостаточно сил для подобного перемещения. И, даже если бы у меня и получилось, такой выброс магии настолько близко к Мидденхейму может вызвать ту самую катастрофу, которую мы хотим предотвратить, — возразил Теклис. — Этого делать нельзя!
— Тогда что предлагаешь ты? — рявкнул император. — Демоны будут валить и валить, пока весь лес не превратится в золу, и мы заодно. У нас нет больше времени, Теклис. Сейчас — или никогда.
— Я… я… — Теклис заколебался.
Он потряс головой. Он устал. Так устал. Мир давил на него со всех сторон, мысли текли вяло и нехотя. Столько всего он не предвидел, столько ошибок совершил. Что, если он сделает еще одну? Пытаясь спасти мир, не ускорит ли он его кончину? Он посмотрел на Алариэль, но она, бледная и напряженная, лишь покачала головой. От нее помощи не будет. Эльф поискал взглядом Тириона — уж брат-то знает, что делать. Тирион всегда был уверен в правильности выбранного пути.
«Только вот выбирал-то не он. Никогда не выбирал, — прошептал голос в голове мага. — В конечном счете это всегда был ты. Твои решения, твои принципы, твоя уверенность. Но твоя холодная, непостижимая логика в итоге подвела тебя как раз тогда, когда ты больше всего нуждаешься в ней».
А бой вокруг продолжался. В смятении оглядываясь в поисках ответа, Теклис видел мельком сцены, полные героизма и отчаяния. Он видел одинокого несгибаемого Нагаша, который, подобно черному железному столбу в багровом море, противостоял сотням визжавших демонов. Видел Тириона и Малекита, все еще дравшихся с Ка’Бандхой. Видел, как по ту сторону продолжавшей утолщаться живой стены Карадриан выпрыгнул из седла, приземлившись на корпус одной из демонических машин, пробил алебардой медную обшивку и швырнул внутрь сгусток очищающего пламени. Видел, как, бросаясь на защиту Вечного Короля, погибают новоприбывшие эльфы. Видел, как оседает со стоном древолюд, убитый огнем проклятого механизма.
На плечо его легла чья-то рука, и он обернулся. Ему нежно улыбалась измазанная кровью и сажей Лилеат.
— Способ есть, — сказала она. — Мое тело смертно, но сила бога все еще течет в моих венах и моей душе. С ними ты сможешь сделать то, что должен.
Теклис уставился на нее. За его спиной император пробормотал:
— Невинная кровь…
Лилеат хрипло рассмеялась.
— Я давно уже не невинна, король унберогенов. Как и ты, как и любой из нас. Мы оказались здесь сейчас потому, что мы — единственные, кто достаточно силен, чтобы противостоять буре. — Она ласково погладила Теклиса по щеке. — Я лгала, я предавала. Я обрекала невинных на смерть и посылала храбрецов на погибель, чтобы предотвратить конец, нависший над нами. Я делала то, что требовалось, и если кровь моего сердца — ключ к победе, то я отдам ее.
— Ты умрешь, — выдавил Теклис и схватил ее за руку.
— Все мы когда-нибудь умрем, сын моего сына. Это Рана Дандра, конец всех рассказов и песен. Я лучше умру во имя благой цели, чем утону в ужасе.
— Ты Лилеат Лунная. Твой голос вел меня с самого детства. Когда я пытаюсь вспомнить мать, то вижу твое лицо. И слышу твой голос, — прошептал Теклис. — Не проси меня об этом, моя богиня. Разве мои руки недостаточно запятнаны кровью?
Он закрыл глаза, продолжая сжимать ее ладонь. Грохот боя стал приглушенным и словно исчез вовсе.
— Если ты действительно любишь меня, мой прекрасный Теклис, то окажешь мне эту последнюю милость, — сказала она, и в ее глазах блеснули слезы. — Я не чувствую свою дочь, не чувствую свою любовь, Теклис. Я потеряла все. Я хочу обрести покой.
— Он сделает это, — произнес император.
Теклис отпустил Лилеат и резко обернулся. Вокруг его стиснутых кулаков потрескивали молнии.
— Не тебе говорить за меня, вожак обезьян. Если бы твой народ делал то, что должен, ничего из этого не случилось бы.
— То же самое можно сказать и о твоем народе, — заметила Лилеат.
Теклис, беспомощный, вновь повернулся к ней.
— Он прав. Времени нет. Сердцем ты понимаешь, что этот путь — твой.
Теклис хотел возразить, но слова его потерялись в крике одного из составивших изгородь стражей. Поток пламени демонической машины вырвал древолюда из земли и отбросил назад. Лесной страж упал, дымясь и корчась. Вновь накатил шум битвы — каждый звук слышался поразительно отчетливо. Этот грохот был стоном умиравшего мира.