Он выпрямился, в глазах его плясали опасные огоньки. Он упивался неприкрытым ужасом Скрикка.
— Если Скрикк не может посчитать или Скрикк не способен пересмотрюхать клановые знамена и сказать Квику, сколько у него крыс, сколько рабов, штуковин и поделок Творцов до того, как Квик поведет боевое мясо за победой, так, может, Квику не нужен Скрикк, в конце концов? Квик будет очень недоволен, если Квику самому придется делать все подсчеты, и начнет царапать себя.
— Ты прав, о могучий! — пропищал Скрикк — куда более пронзительно, чем хотел. — Скрикк считает. Скрикк посчитал все очень хорошо! Я записал все знамена и все цифры. Смотрите-читайте!
Он подозвал раба с грудой свитков из кожи гномов. Воеводы, до смерти боявшиеся Квика, по крайней мере, были способны контролировать запаховые железы. Однако раб трясся как в лихорадке, и его шерсть густо пропитало зловоние страха.
— Смотрите-глядите. Скрикк все сам посчитал. Вот, все записано по порядку. Я все это писал, так что я знаю, о чем говорю, могучий Квик. И то, что скромный, недостойный Скрикк знает, хитрейший Квик тоже может знать! Нужно только спросить! Спросите меня что угодно, спросите! — добавил он, запаниковав. — Конечно, вы не должны утомлять ваши острые глаза чтением таких унылых отчетов.
Скрикк отослал раба и несколько раз поклонился.
Снизу, из маршировавших скавенских рядов, донеслось долгое, печальное мычание. Издать его могло только что-то очень большое — в армии было много штучек Творцов.
— Боевое мясо, боевое мясо, с ними Квик доберется до бородачей. Пять тысяч, десять тысяч, сто тысяч — Квику без разницы, — пробормотал Квик.
Он вдруг уперся взглядом в чеканившие шаг шеренги скавенов и замер. Он больше не видел проходившие мимо войска. Перед его внутренним взором мелькали картинки прошлых битв.
Остальные скавены сжались, каждый в толпе пытался незаметно проскользнуть в задние ряды, но при этом не оказаться слишком близко к гиганту Ска. Когда Квик так внезапно замирал, обычно это кончалось чьей-то смертью.
Квик сжал кулаки и обвел всех взглядом.
— Фу! Здесь до сих пор воняет гоблинами. Квик ненавидит этот запах. Квик слышит-чувствует запах Скарсника. — Он уставился на то место, где раньше стоял трон главы гоблинов. — Да я его просто вижу, вот он сидит!
Взгляд его красных глаз скакнул по стенам, задержался на гигантских статуях, что стояли вдоль стен Зала Тысячи Столпов, — гномьих статуях, изуродованных гоблинами. Бывшее логово зеленокожих было вычищено, но Квик всюду видел следы их пребывания здесь. Обломки, что до сих пор не убрали, все еще лежали кучами у стен. Каждая пядь зала источала запах гоблинов. Квик хотел убивать зеленокожих, убивать, убить их всех! Он уставился на большие ворота, через которые еще гномы попадали в расположенную на поверхности часть своего города. На установленные инженерами скавенов улучшенные механизмы, приводившие в движение огромные створки. За воротами находились тысячи и тысячи зеленокожих. Одно его слово откроет эти створки, и Квик с упоением окунется в битву. Где-то там обосновался Скарсник, которого он ненавидел больше всего на свете. Уничтожение гномов было работой, тогда как вражда с королем гоблинов — глубоко личным делом. Муки искушения, которое испытывал Квик, отчетливо отразились на его морде.
— Приказы Долгогрыза, помни приказы Долгогрыза! — прошептал череп Икита Шрама со своей пики на спине Квика. — Сначала убей бородачей, зеленокожие — потом.
— Квик уходит, — тихо произнес Квик, — пока не задохнулся от вони Скарсника. Какие еще скучные вещи собираются показать могучему Квику Тэккс и Скрикк?
У них оставались непоказанными еще много скучных вещей, но ни один из них не осмелился даже пискнуть.
— На четвертом и пятом уровнях злого и дикого Квика давно с ужасом и нетерпением ожидают вторая и третья роты, — сказал Тэккс, разводя лапы и низко кланяясь.
— Да-да, — добавил Скрикк, чтобы не отставать от коллеги. — Скавены лучших пометов! С благоговением ждут!
Трехнедельное путешествие из Скавенгниля несколько расстроило его нервы, и он подпрыгивал при одной только мысли, что Тэккс превзойдет его в искусстве подхалимства.
Три дня потребовалось, чтобы дать смотр второй и третьей ротам. Квик делал перерывы только на еду — перекусы стали дикими и беспорядочными — или сон и спал тоже урывками. Он жил в лучшей норе, ему приносили самое свежее и вкусное мясо, но он этого даже не замечал.