Железоломы, сомкнув щиты, двинулись вперед, Громовержцы и прочие последовали за ними. Отряд гномов на марше напоминал один из имперских паровых танков, способных опрокинуть почти что любого врага. Гномы на флангах прикрывали щитами Громовержцев, выпускавших пулю за пулей и перезаряжавших на ходу оружие. Железоломы, образовав клин, сметали всех, кто рискнул заступить путь воинству. А таких оказалось немало. Молотсон и Гельт встали в острие клина, расправляясь с противником при помощи магии.
«Держись, женщина, мы идем, — думал гном, призывая руны огня и отшвыривая верещавшую ведьму. — Не то чтобы я знал, как тебе помочь, когда мы доберемся. Или доживешь ли ты вообще до нашего появления с учетом того, как ты выглядишь…»
Он видел ее несколько раз, мельком, сражавшейся в тени Дурту, но отличало Алариэль уже не сияние, а смертельная бледность. В считаные секунды она словно состарилась на целые столетия, движения ее сделались неуверенными и замедленными. И все же она дралась, каждым жестом оплетая врагов магией и ломая их. Молотсон не питал большой любви к эльфам, но умел ценить отвагу. И позволить этой отваге пропасть впустую не собирался.
Отряд жуфбараков двигался, как лавина, неумолимо и безостановочно. Залпы подбрасывали тела в воздух, повергая в полную анархию и без того беспорядочную армию врагов. Огромные витые рога Жуфбара трубили так громко, что тряслась мостовая, а там, куда пули и пар не доходили, действовали топоры и молоты, расщепляя орду Хеллеброн надвое.
По мановению руки Гельта на оружии гномов заплясал золотистый свет, пробуждая полную силу родовых рун. Громриловые доспехи под вражескими ударами вспыхнули и засияли, как звезды, когда-то горевшие в небесах. Молотсон вскинул топор, указывая на восток. Другой рукой он махнул на запад. Стена щитов уверенно разомкнулась, и две шеренги клановых воинов разделились по оси, составленной из доблестных Железоломов, и повернули одна на восток, другая на запад. Молотсон окликнул Гельта:
— Иди на запад, парень. Я пригляжу за востоком. Пускай враг бьется о добрую гномью сталь — и ломается, столкнувшись с ней. Дадим элги возможность перевести дух. Когда отвоюем немного пространства, обрушим стену и раздавим врага, как зерно меж жерновами.
Поглядев вслед уходившему Гельту, Молотсон развернулся, чтобы полюбоваться на устроенные гномами по пути беспорядки. Он удовлетворенно хмыкнул, убедившись, что их вмешательство полностью лишило врага скорости и движущей силы. Они раскололи армию Хеллеброн пополам, причем Кровавая королева оказалась не с той стороны стены щитов, зажатая между гномами и эльфами. Впрочем, ее это, похоже, не слишком беспокоило. Они призывала своих соратников проявлять больше рвения, вопя и сквернословя так громко, что и мертвый бы проснулся. Эльфам осталось лишь продержаться, пока гномы не займут свои позиции.
Молотсон оглянулся на Алариэль. «Надеюсь, ты способна справиться с ней, женщина: у нас и без того все руки заняты», — подумал он. Раскат грома встряхнул Паласт, да так, что аж зубы заскрежетали. Гном, повернувшись, увидел почитателей Кровавого Бога, врезавшихся в западную стену щитов. Топоры кромсали края щитов, подсекали гномам ноги, и стена дрогнула, но только на миг. Заработали рунные лезвия, прорубая в плотном строе врага красные просеки. Жуфбараки показали себя, размозжив немало черепов и пролив вдоволь вражеской крови.
— Держи их, парень, — прорычал Молотсон и оглянулся на своих воинов. — И вы, ваттоки, старатели-неудачники… это и вас касается! — Он со стуком скрестил свое оружие. — Держитесь!
Древний древолюд издал крик, похожий на треск ломающегося дуба-великана, и рухнул. Алариэль резко развернулась. Боль умиравшего мира барабанной дробью стучала в ее висках. Потрясенная, смотрела она, как падает в пучину смерти Скарана, старейший из старейших. Кровожад победоносно взревел и вырвал топор из тела древолюда, осыпав обугленными щепками головы рыдавших дриад, бросившихся на приспешников демона. А сам монстр рванулся к королеве и Дурту, раскинув крылья и руки, словно приглашая встретиться в бою. Алариэль почувствовала, как напрягся в ожидании ее защитник, потом расслабился.
Дурту не покинет ее добровольно — только не когда лишь реденькая стена копий отделяла Вечную Королеву от безумных слуг Хеллеброн. Древолюд не верил, что гномы подоспеют вовремя. Но только он, один из всех, обладал достаточной силой, чтобы разделаться с несшимся на них демоном. Она дотронулась до грубой коры его запястья. Дурту был величайшим из Детей Атель Лорена. В его могучем теле скрывались силы самого леса, и клинок в его руках ковали боги.