Рыцари Хаоса торопливо перестраивались — и погибали под когтями Смертельного Когтя. Зигмар колотил Гхал-Маразом по вскинутым щитам, разбивал жаждавшие его крови клинки. Топоры и мечи впивались в ноги и бока грифона, и он всхрапывал от боли и злости. Крики зверя терзали уши Зигмара, но отступить он не имел нрава — ни сейчас и никогда больше. Повсюду вокруг эльфы и зомби дрались с демонами, пытавшимися помешать его отчаянному броску. Он слышал потрескивание магии и видел, как, хрипя, испаряются устремившиеся к нему враги.
Смертельный Коготь, сильно вздрогнув, спикировал с душераздирающим криком и врезался во вставшего на дыбы коня. Зигмар вылетел из седла, как и тот, кто сидел на жеребце, а поднявшись, Молотодержец обнаружил, что оказался лицом к лицу с Архаоном.
Гхал-Мараз и Убийца Королей встретились, осыпав владельцев искрами. Молнии заплясали на покрытой рунами головке молота, соперничая с темным огнем, извивающимся вокруг демонического клинка Всеизбранного. Рядом сцепились в лютой схватке Смертельный Коготь и скакун Архаона, они царапали и кусали друг друга, заливая каменный пол кровью и ихором.
— Однажды я уже побил тебя, приверженец лжи, — рявкнул Архаон, вскинув руку. — Вырвал из тебя твои молнии, разбил твой последний редут и сделаю это снова…
Зигмар яростно ухмыльнулся, поскольку ничего не произошло. Кровь измазала его лицо и бороду, но слабости он не чувствовал. Только не сейчас. Он отбросил руку Архаона и сбил Гхал-Маразом наплечник Всеизбранного.
— Ну? Чего же ты ждешь? — Зигмар сделал выпад молотом, точно копьем, ткнув Архаона в грудь. — Бери мою молнию, Всеизбранный.
Архаон отшатнулся.
— Я… что?
Зигмар постучал себя по лбу.
— Мы сейчас на равных, мальчик. Только ты да я.
Он снова взмахнул молотом, и Архаон едва успел парировать атаку.
Один жестокий удар следовал за другим. Зигмар теснил Архаона, пока тот не полоснул наотмашь, разрубив доспех противника и плоть под ним. За спиной Зигмара варп-артефакт ослепительно мигнул в очередной раз, и трещины на его поверхности расширились. Воин услышал пронзительный крик Смертельного Когтя, увидел, как упал грифон, сплетясь в последнем объятии с конем Архаона. Скакун еще успел заржать, прежде чем когти грифона разодрали ему глотку, и оба зверя застыли, недвижимы. Печаль объяла Зигмара, он отбил меч Архаона и обрушил молот на кирасу Всеизбранного, превратив в пыль один из черепов-амулетов.
Грифон чувствовал, что Зигмар — не его хозяин, пускай он и влез в кожу императора. И все-таки зверь служил ему, и служил хорошо. Зигмар не был знаком с Карлом Францем — и жалел об этом. Грифон продолжал любить хозяина, продолжал драться за него, что многое говорило об императоре. Рассеянные воспоминания, принадлежащие не ему, но телу, которым он завладел, наполнили разум. Зигмар увидел смотрителя имперского зоопарка: тот протягивал яйцо юноше, стоящему на пороге зрелости. Увидел первые неверные шаги детеныша, увидел, как Карл Франц кормит маленького грифончика с рук. Увидел их боевое крещение; почувствовал свирепую радость, когда питомец защитил раненого хозяина.
«Прости, — подумал он. — Прости за все».
— Ты умрешь здесь, — сказал Зигмар, переводя дыхание. Сила его убывала. — Что бы еще ни случилось, ты умрешь здесь.
Земля под ногами дрожала, и он увидел, что варп-артефакта больше нет — его полностью поглотила вихрящаяся пустота, которую шар породил. Бурлящая поверхность сферы разъела и стены пещеры, оставив вместо закопченного камня потрескивающие белые полости. Сердце Зигмара упало.
— Это не важно, — проговорил Архаон. — Ничто не важно. Я победил. Этот мир сгорит, и из пепла восстанет нечто лучшее.
Шквал ударов обрушился на едва успевавшего отражать их Зигмара. Он теперь двигался медленнее, вся правая сторона доспеха стала скользкой от его собственной крови. Архаон как будто и не устал вовсе, а Зигмару при всей его силе приходилось тяжело. Сердце колотилось в ушах Молотодержца, легкие его горели, но, несмотря ни на что, несмотря на опасность, он сейчас не хотел бы быть больше нигде.
«Здесь мое место, — думал он, разгоряченный боем, но спокойный. — Здесь смысл моей жизни, именно для этого я был рожден. Этот миг — мой». Краем глаза он заметил скачками мчавшуюся к нему фигуру, покрытую белой шерстью, и улыбнулся. «Привет, старый волк. Когда-то ты сказал мне, что я плохо кончу, — и вот мы здесь».
Меч Архаона, найдя брешь в ослабевшей защите, врезался в кирасу Зигмара. Лишившись равновесия, тот упал, сильно ударившись о землю, — и выпустил Гхал-Мараз. Архаон двумя руками занес меч над головой противника.