— И столько же раз — на стороне противника. И его услуги стоят недешево, — сказал Брунказ.
— Вы разорите королевство, чтобы оплатить меч Людоеда? — Дракки мотнул головой так яростно, что стряхнул с себя очки.
Он вернул их на место пальцем, заляпанным чернилами, и выжидательно уставился на государя.
— Лучше нищее королевство, чем павшее. Я скажу ему, что он сможет взять в сокровищнице все, что захочет.
— Сокровищница почти пуста, — проворчал Дракки.
— Он-то этого не знает, — возразил Белегар. — Отправьте к нему гонца.
— Метель усиливается.
— Значит, гонца никто не заметит, — сказал Белегар. — Выполняйте, побойтесь Грунгни!
Теперь поведение Белегара сбило с толку обоих его советников. Они достаточно близко были знакомы с его темпераментом и ожидали, что после того, как он позволил себе разговаривать с уважаемыми старейшинами словно с неопытными юнцами, он будет чувствовать себя виноватым. Но ничего подобного.
Длиннобородые отошли от стола, их челюсти тряслись, как у торговки рыбой, лишенной возможности устроить скандал. Белегар проигнорировал тяжелые взгляды, которыми они одарили его напоследок. Чтобы к нему не приближались и остальные, король сделал вид, что очень сердит и раздражен. Ему даже не пришлось сильно стараться. Гномы в зале, только и ожидавшие момента, чтобы подать королю очередное прошение, — жрецы, купцы, умг-дави и гномы с холмов — были обескуражены, если не манерой поведения Белегара, то его молотобойцами, которые выставили их прочь. Король слышал жалобы просителей: размеры зала этому не препятствовали. Их возмущение имело под собой почву. Некоторые провели в очереди почти целый день, но сейчас у Белегара было не то настроение, чтобы вершить королевское правосудие. Он сделал вид, что ничего не слышит, и принялся снова до рези в глазах всматриваться в карты, словно оттого красные и зеленые участки на них превратились бы обратно в синие.
Если бы это было так просто.
Один гном все же просочился через все заслоны.
— Может, теперь ваше величество рассмотрит нашу просьбу?
Запах прогорклого свиного жира и извести нельзя было не узнать. Белегар перевел взгляд с карт на увенчанное тщательно уложенным гребнем волос лицо Унфера, номинального главы культа Гримнира в крепости. Когда Убийцы чего-то хотели, просить приходил Унфер. Белегар предполагал, что Унфер возглавляет их, но не знал этого наверняка. Пути Убийц были скрыты и полны загадок для всех, кто не принес клятву.
Король попытался отвести взгляд от глаз Убийцы, но не смог. Красивые глаза — прозрачно-голубые, как лед, и, как лед, бесстрастные — словно бы по ошибке оказались на лице, изуродованном шрамами и внутренней болью.
Белегар почесал бороду, откашлялся, указал на карты:
— Я не хочу отпускать таких прекрасных воинов, как твои. Мне сейчас каждый топор на вес золота!
Унфер глянул на карты так, словно они были ковром, который он не собирался покупать, а Белегар — лавочником, пытавшимся всучить его Убийце.
— Суть наших обетов в другом, милорд. Мы не испытываем никакого желания отступать до тех пор, пока отступать не станет некуда, не хотим, чтобы нас убили в каком-нибудь углу или, еще хуже, взяли в плен. План защиты абсолютно безнадежен. Позвольте нам уйти и убить для вас всех, кого сумеем. Так мы с радостью можем вам послужить.
Ледяной взгляд Унфера буравил Белегара. Оскорбительное сомнение в полководческих талантах короля не требовалось высказывать вслух.
— Надежда всегда есть, — сказал Белегар. — К нам еще могут прийти на выручку.
Он услышал отчаяние в собственном голосе; он опасался, что Убийца прав.
— Не осталось никакой надежды для всего Караз-Анкора. Никто не придет на выручку. Вечному Царству конец. Лучшее, что мы можем сделать, — обрить голову и принести клятву Гримниру, и тогда мы умрем с песней на устах, а позор наш будет смыт кровью.
— Позор? — переспросил Белегар.
Унфер пожал мощными плечами, синие татуировки заплясали на коже, под которой бугрились могучие мышцы. В кулаках, каждый — размером с хороший валун, он сжимал парные рунные топоры — оружие королей. Белегар часто задавался вопросом, кем он был до того, как отдал свою жизнь Гримниру. Сам Унфер никогда не рассказывал.
— Позор всего нашего рода, — сказал Унфер. — Ведь мы не смогли вернуть славу предков. Лучше драться. Лучше искать достойной смерти, чем цепляться за последние обрывки надежды на спасение.
Белегара охватило искушение вместе с немногочисленными оставшимися воинами покинуть укрытия и убивать таггораков, пока его и его бойцов не убьют самих. Пусть враги попробуют сталь дави и навсегда запомнят ее вкус!