— Ты хороший дави, Бронк Медянщик. — произнес Громварл.
Он достал маленький кошелек, зажав его между указательным и большим пальцем так, словно он был испачкан.
— Вот тебе за труды.
Бронк в ужасе глянул на кошелек.
— Ты слишком много времени проводишь с этими счетоводами. Все, чего я хочу, — чтобы она оказалась в безопасности. Если наша затея удастся, я попытаю счастья с Белегаром, и у нас все еще будет наш принц. Если нет… Ну… — Он пожал плечами, и его громриловая кольчуга мелодично зазвенела. — Тогда мнение Белегара на этот счет будет уже не так важно.
Громварл кивнул:
— Я с нетерпением жду возможности сражаться с тобой бок о бок, Бронк.
Бронк кивнул в ответ и поспешил обратно по коридору.
Тем временем Дорик обрушил на королеву все свое обаяние:
— Вала Кемма! Давно вас не видел. С каждым годом ваша красота только расцветает.
Он склонил голову и потянулся к ее руке.
— И думать об этом забудь, счетовод, — сказала Кемма, отдергивая пальцы от его сморщенных губ. — Нам пора выдвигаться.
— Мама, а мы действительно правильно поступаем? — спросил Торгрим. — Я принц Карака-Восьми-Вершин, мое место здесь. Да и отец будет в ярости.
Кемма положила руки сыну на плечи и посмотрела ему в лицо. Еще не повзрослев до конца, он уже превращался в прекрасно сложенного гнома. Он был уже три фута ростом: скорее всего, он станет выше отца — но в любом случае будет таким же сильным. Его прозвали Бриндальмораз Каракал — «светлая надежда гор».
— Я отведу тебя в безопасное место, сын мой. Разве это не твоя первая обязанность — не дать пресечься королевскому роду?
Буря противоречий, разрывавших принца Торгрима, отразилась на его юном лице.
— Но я принц, мама. Я не хочу стать клятвопреступником.
— А ты не давал никаких клятв, — успокоила его мать, проводя рукой по его лицу. — Если ты сомневался, что мы поступаем правильно, тебе надо было остаться. Теперь мы зашли слишком далеко.
В сомнении принц прикусил губу, пушок на его подбородке встопорщился. Он кивнул так, словно уже принял решение, но Громварл видел, что он все еще колеблется. Для своего возраста он был смелым мальчиком.
— Отлично, — сказал Торгрим.
— Ох, не завидую я парнишке, — прошептал Дорик. — Отец — король Белегар, а мать — вот эта здесь…
— Тут ты прав, — ответил Громварл, пока королева и принц продолжали разговор. — Но он уже почти прошел через это. Скоро он будет сам себе хозяин, попомни мои слова. У него светлая голова, у этого мальчишки, и темперамент у него от матери, хвала Валайе. Последнее, что нужно Караку-Восьми-Вершин, — это еще один Белегар.
— Я не уверен, что в данном случае темперамент его матери обязательно стоит рассматривать как преимущество, — сказал Дорик.
Громварл фыркнул.
Из глубины горы донеслись странные звуки.
— Нам пора уходить отсюда, вала. Эти туннели были сильно разрушены во времена Великого Катаклизма. Они небезопасны. Никто не знает, куда они ведут, — проговорил Дорик.
Лицо Кеммы исказилось от горечи.
— Во всем Караке-Восьми-Вершин нет безопасного места — и никогда не было. Мне следовало уйти сразу после того, как родился Торгрим.
Она полезла в карман плаща. Дорик поднял руку.
— Заплатите, когда я доставлю вас в безопасное место, или я могу не сдержать своего слова, — сказал он. — Лучше попрощайтесь.
Дорик тактично удалился и увлек за собой принца, оставив Кемму наедине с ее опекуном.
Громварл поклонился королеве. Он так яростно пыхтел своей трубкой, что сыроварня наполнилась дымом, словно бы в ней работал мощный паровой котел.
— Ну, я полагаю, это и есть «до свидания».
— Мой храбрый Громварл. Уверен, что не хочешь пойти с нами?
— Не с этим, вала, — сказал Громварл, подняв сломанную руку. — Да и даже без нее я бы остался. Вы знаете почему.
Кемма понимающе улыбнулась.
— Я не могу выразить словами благодарность за все, что ты для меня сделал.
Она склонилась сквозь облако дыма, окутывавшее его, и нежно поцеловала в морщинистую щеку.
— Это уже лишнее! Вам пора идти, юная леди, — сказал Громварл, и голос его почему-то дрогнул. Он кашлянул. — У меня глаза слезятся от этого проклятого табака! Я бы отдал здоровую руку за пачку «Золотого Листа Вечной Вершины».
Дорик повел их по Крут Унгдрину — проходу, где в лучшие дни гномы гнали коз с пастбищ на вечернее доение или же забирали на зимовку. Беглецы шли давно забытыми извилистыми путями и добрались по секретной лестнице к дверям высоко на склоне Квинн-вир.