Они подошли к двери. Анна и Оливия лежали у окна, на одеялах. Анна взглянула на них, но ничего не сказала. Дети спали все вместе на сдвинутых кроватях — Мэри, свернувшись калачиком, — у стенки, Стив и Дэви, обнявшись, — в середине, Тихоня — с краю. Он не спал, неподвижно глядя в потолок. Без очков лицо мальчика казалось странно повзрослевшим.
— Ты не думай, — сказал Роджер. — Я, конечно, благодарен Пирри. Но мы, наконец, поняли, что можем обойтись без него. И я очень рад этому.
Уже светало, когда Джон и Уилл заступили на вахту. Джон вышел в сад и осмотрел поле недавнего сражения. Ярдах в пятнадцати от дома лежал молодой мужчина лет двадцати пяти, с простреленной головой. Другого убитого граната превратила в развороченное месиво. Зрелище было ужасное. Джон подозвал Секомба, они оттащили трупы подальше от дома и спрятали за грудой бревен.
Секомб с отвращением посмотрел на свои руки.
— Иди в дом и умойся, если хочешь, — сказал Джон. — Я один побуду. Все равно скоро подъем.
— Спасибо, мистер Кастэнс. Грязная работенка. Нет ничего хуже войны.
Когда он ушел, Джон еще раз обогнул дом. Оружия он не нашел, — только несколько гильз да искореженную винтовку. Никаких следов Пирри и Джейн не было. Унылая пустынная долина простиралась вдаль, утопая в предрассветной дымке. Джон хотел было крикнуть еще раз, но передумал. Бесполезно.
Вернулся Секомб. Джон взглянул на часы.
— Ладно. Можешь будить всех.
Завтрак был почти готов, уже проснулись дети, как вдруг…
— Боже мой! — воскликнул Роджер.
Джон посмотрел в окно. По садовой дорожке неторопливо шагал Пирри, по обыкновению зажав винтовку подмышкой. Следом за ним шла Джейн.
— Пирри! — закричал Джон. — Черт подери, где вы были?
Пирри слегка улыбнулся.
— Не кажется ли вам, что это не совсем деликатный вопрос? — он кивнул в сторону сада. — Вы уже навели порядок?
— Вы все слышали?
— Трудно было не услышать. Гранаты не попали в дом? — Джон покачал головой. — Я так и думал.
— Они смылись, когда стало слишком жарко, — сказал Джон. — Только я не понял — почему.
— Может, их разочаровал огонь со стороны? — невозмутимо спросил Пирри.
— Со стороны?
Пирри махнул рукой на небольшой холмик справа от дома.
— Так, значит, вы стреляли оттуда?
— Конечно!
— Конечно, — повторил Джон. — Теперь мне все ясно. А я-то думал, кто из нас мог попасть в такую мишень почти в темноте? Да еще так точно попасть. — Он взглянул на Пирри. — Значит, вы слышали, как я вас звал, когда все уже кончилось? Почему вы не ответили?
— Я был занят, — усмехнулся Пирри.
Этот день прошел спокойно, они продвигались дальше без всяких препятствий, разве что довольно медленно. Теперь путь лежал в основном через вересковые поля. Иногда приходилось сворачивать с дороги и продираться сквозь заросли вереска, идти берегом какой-нибудь речушки или ручья.
Солнце палило нещадно, и Джон объявил привал на обед пораньше, а потом велел женщинам отвести детей в тень густой листвы платанов.
— Разве нам не надо торопиться? — спросил Роджер.
Джон покачал головой.
— Отсюда уже рукой подать. До наступления темноты будем на месте. А дети очень устали.
— Я тоже, — сказал Роджер. Он лег на сухую каменистую землю, сцепив руки под головой. — А вот Пирри, похоже, не устал.
Пирри что-то объяснял Джейн, показывая на юг.
— Она не прирезала его, — добавил Роджер. — Еще одна сабинянка. Интересно, на кого будут похожи маленькие пиррята?
— У Миллисент не было детей.
— Может, из-за него. Но, скорее всего, она сама не хотела. Миллисент была из той породы женщин, которые не очень-то стремятся обременять себя детьми. Ребенок спутал бы ей все карты.
— Кажется, что вся история с Миллисент была очень-очень давно, — сказал Джон.
— Время — странная штука. Сколько прошло с тех пор, как я вытащил тебя из кабины крана на твоей стройке, помнишь? А кажется, будто прошло уже полгода.
К северу от Кендала их взору предстали ставшие уже привычными мрачные свидетельства того, в какого хищного зверя может превратиться человек. Горящие дома, крики страданий и дикого ликования, обезображенные трупы… Повсюду стоял солоновато-сладкий запах разлагавшейся плоти…
Они шли все дальше и дальше. Вокруг простирались унылые, без единой травинки, вересковые равнины. В безоблачном небе щебетали жаворонки. Однажды ярдах в трехстах они вдруг увидели оленя. Пирри бросился наземь, чтобы получше прицелиться. Но не успел он выстрелить, как олень умчался прочь и скрылся из виду. Даже издалека было видно, как он истощен.