– Не тяни кота за… – Рустам посмотрел на меня, я пожал плечами. Порой себя не понимаешь, что тогда говорить о женщинах?
– Всё потом, нужно уходить из Сосновки. Возвращаться в город пока нельзя. Змееголовые устроили поголовную проверку и облавы. Я в этом уверена. Остаётся только одно место, где нас не будут искать.
– Старый укрепрайон? – спросил Ник.
– Да. Если хочешь надёжно спрятать вещь, положи её на самом видном месте.
– Ход твоих мыслей, Мила, мне понятен. Но так могут поступить только безумцы, – сказал Рустам, пытаясь найти поддержку у Ника.
– Стоп, мальчики и девочки! – я не выдержал, вклинился в разговор. – Вам нужно спрятаться, это и понятно. Но мне… нужно… попасть домой, чёрт побери! Мила, как работает эта адская машина? В оба конца?
– В одностороннем порядке. Туда дед отправлял… неважно, что он отправлял в мир четыре, оттуда получал какие-то бумаги, инструкции. Я не вникала, если честно.
– То есть, туда дуй, а оттуда ничего? – спросил я.
Мила старалась не смотреть мне в глаза, отводила взгляд в сторону. И я понял, какую цену за клонирование деда потребовали из мира-куратора. Им нужен Князев, возмутитель спокойствия. Отступив к двери, я поднял руку:
– Мила, даже не думай. Разнесу весь дом к чёртовой матери и мне глубоко наплевать на собственную смерть. Умирал, воскресал, мне это не в диковинку.
– У меня нет другого выхода, Юра. Они потребовали тебя, твою жизнь в обмен на… ну, ты понял.
– Погоди, Мила, – вмешался Ник. – Мы все уважали Преображенского, но отправлять к чёрту на кулички живого человека – это неправильно. Есть другой вариант. Мы уходим в сторону полуразрушенного укрепрайона, там усиленно думаем и размышляем, советуемся, и только после этого принимаем решение. Точнее, его принимает Юра. Да и не хочу я умирать, потому что видел Юру в гневе. Как план?
– Что за укрепрайон, Ник? – спросил я у парня, по моему мнению – самого адекватного и здравомыслящего.
– Это громкое название. Немцы построили то ли лаборатории, то ли убежище. Говорят, что их оттуда не могли долго выкурить, осада длилась чуть ли не полгода. Когда наши попали внутрь, ни одного немца не обнаружили. Куча дверей, которые не смогли открыть. Что могли взорвать – взорвали. Так и стоят развалины.
– Никаких необычных знаков, символики на стенах или дверях нет?
– Ну, кресты и свастику закрасили, а вот… Да, там в некоторых местах нарисован меч…
– Который обвит чёрно-жёлтой лентой, – закончил я за Ника. – Так?
– Да.
– Аненербе. Как пауки, сволочи. Мало того, что нацисты разбранились по нашему миру, так они проникли и за его пределы. Мне нужно попасть в лабораторию.
– Юра, это очень опасно, – сказала Мила. – Но если это нужно, то пойдём. Может, появится другой вариант оплаты за клонирование. Время покажет, оно всегда всё расставляет по своим местам. Уходим.
Чем дальше мы уходили от Сосновки, тем чаще останавливалась Мила и, прикрыв рукой глаза, всматривалась в разноцветное небо.
– Наконец-то. Я уже подумала, что они никогда не объявятся. Ник, расстегни рюкзак, достань передатчик.
Я посмотрел в сторону посёлка: в небе кружило около десяти коптеров, из двух по верёвкам опускались люди.
– Прости, дед, – прошептала Мила, надавив на единственную кнопку передатчика. Зажглась красная лампочка, потом она часто замигала, вдалеке произошла вспышка света, спустя несколько секунд раздался звук взрыва.
– Это было единственное место связи с миром-куратором? – спросил я, заранее зная ответ девушки.
– Да. Дед в последнее время пропадал в районе укрепрайона, никогда с собой никого не брал. Что он искал в разрушенной лаборатории – загадка. Придём, узнаем. Ник, не пропусти вход в подземелье.
Мы вышли на берег стремительной горной реки, прошли по течению около сотни метров. Ник раздвинул кусты дикого орешника, махнул рукой: всё чисто.
– Это запасной выход из лаборатории, – объяснила Мила. – Здесь наши ждали, когда немцы, как крысы, начнут спасаться бегством. Но никто так и не вышел. Дед говорил, что немцы испарились, словно провалились сквозь землю. Но у меня на этот счёт есть другое мнение. Какое? Потом расскажу.
Рустам протянул мне фонарик, сам пошёл вперёд, снимая длинной палкой с потолка, относительно небольшого подземного тоннеля, паутину. Стены, потолок, собственно, сам пол подземного хода были облицованы плитами из жёлтого песчаника. Вдоль потолка кое-где остались висеть плафоны освещения, свисали обрывки проводов, куча неизвестно как попавшего под землю хвороста, обрывки полуистлевших верёвок. Ход повернул направо, метров через двести закончился тупиком. Мила подошла к стене, с виду монолитной, провела по ней рукой. Камень, размером с кулак взрослого человека, упал на пол, Мила с силой надавила на ставший видимым рычаг. Часть стены со скрежетом провернулась вокруг оси, с громким щелчком зафиксировалась. Рустам зашёл внутрь первым, через несколько минут мы услышали свист.