– Ого, всё-таки ты не такая ледяная, какой хочешь казаться, – пробормотал Жизнь, растерянно и как-то даже виновато. Всю его недавнюю ярость как рукой сняло. Эмоциональные качели были ещё одной особенностью Жизни. Он ничего не делал наполовину, если злился – так от души. Но также легко и раскаивался. Вот и теперь…
– Я… – он запнулся, невозможные его глаза заполонили искристые звёзды. – Я переборщил, извини, ладно? Просто… я люблю каждого живущего, каждое творение, ты же понимаешь, – он отвёл взгляд. – Так редко можно тебя встретить, прояснить всё, а увидел тебя на собрании и как с цепи сорвался. Я понимаю, работа… Но иногда сложно об этом помнить. И ты ещё словно прячешься, никогда тебя не найти… Вот я и надумал всякого, нервы ни к чёрту. Извини, хорошо?
Смерть слушала, не в силах поверить ушам. Жизнь извиняется? Нет, это, должно быть, мираж. И он… искал её? Зачем? Только что был таким злым и вдруг раскаивается.
– Слушай, – солнечный ангел сделал шаг к Смерти, внимательно вглядываясь в настороженное лицо. – Я на самом деле знаю, что твоей вины нет, просто едва вижу тебя, эмоции захлёстывают, вот и получается… Если ты не против, давай начнём всё сначала.
Щёки Смерти снова запылали от смущения. Она не знала, куда деть руки, и что делать с собственными чувствами, что бурей поднимаются в душе.
– М-м, давай, – невнятно пробормотала она, обнимая себя руками.
Жизнь очень серьёзно кивнул.
– Давно у тебя это? – он сделал неопределённый жест, имея в виду печаль.
– Угу, – Смерть опустила голову. На лицо упали несколько выбившихся прядей.
– А точнее? Я никому не скажу. Я хочу помочь, – заверил Жизнь таким проникновенным голосом, что ответ сам собой сорвался с губ Смерти.
– Думаю, несколько лет… – пробормотала она, – сотен лет.
Жизнь открыл рот от растерянности:
– Эм-м, мне кажется, я ослышался. Ты сказала СОТЕН ЛЕТ?!
Смерть смотрела на концы своих остроносых ботинок. На самом деле, печаль была с ней уже тысячи лет, поэтому она надеялась, что озвученные “сотни” не вызовут удивления. Но, кажется, ошиблась.
– Сотни лет! – возмущённо повторил Жизнь, снова теряя самообладание. Эмоции вновь нахлынули на него, точно цунами. – Ты что, совсем о последствиях не думаешь? И никто не заметил, пока печаль не вылезла на твоё лицо, как гигантский прыщ! Почему ты сразу не пришла к Мудрости? На ранних этапах это лечится на раз два – я и сам как-то лечился!
– Лечится чем? – надсадно хмыкнула Смерть. – Стиранием памяти?
– Стиранием маленького кусочка памяти, и что тут такого? У нас бесконечность позади и впереди, чего расстраиваться из-за пары забытых дней или месяцев?
Смерть покачала головой. Она не хотела забыть ничего из того, что составляло её печаль. Ей казалось, что если болезнь исчезнет, то исчезнет и сама она. Ведь придётся стереть из памяти всё, что связано с этой печалью. Придётся стереть Жизнь… каждый день, когда она думала о нём, когда смотрела издалека, или просто вспоминала его свет. Что тогда останется?
И ведь придётся признаться Мудрости в чём причина печали. Даже думать о таком было невыносимо.
Смерть стыдилась собственных чувств, но не знала, куда от них деться. Они давно уже стали частью её существа. Ещё с того времени, когда Жизнь общался с ней, как с равной… когда ещё никому не сказали, в чём будет заключаться её работа.
То время ушло…
…а чувства остались.
Жизнь расценил её реакцию по-своему. Нахмурился, окинул Смерть тяжёлым взглядом, медленно сказал:
– Да уж, пару дней стереть – невелика потеря. Но сотни лет – это ближе к развоплощению, что, кстати, тебя и ждёт, если дальше будешь тянуть. Судя по твоему состоянию, хватит пары месяцев, чтобы печаль сожрала тебя окончательно. Знаешь, что случится дальше?
– Знаю. Помню случай с Исцелением.
– Помнишь? Тогда почему тянула? – сердито спросил он. – Ангел, захваченный печалью, становится демоном. Жуткой могущественной тварью. Именно это случилось с ангелом Жадности. Он стал демоном и убил Исцеление. Не просто ранил, а разорвал на кусочки, как бумажную салфетку. Была Исцеление, и вдруг не стало. Не стало за одно мгновенье. Сам Жадность развоплотился. А ведь он болел куда меньше времени! …сотни лет. Невероятно!
“Жизнь прав, – горько подумала Смерть. – Нельзя было столько тянуть. Не только я, кто-то ещё может пострадать”.
В последние годы печали действительно стало слишком много, иной раз она наваливалась так, что становилось не продохнуть, лёгкие стискивало спазмом – явный признак приближающегося конца.