Если бы я могла тогда знать, что с нашей невинной встречи с Гертом в баре "Амальгама" начнется цепь жутких событий, пожалуй, я все же предпочла бы добраться домой на старом и расшатанном, но верном, словно пес Трезор, одиннадцатом.
Но, ничего плохого не предвидя, я спокойно сидела за столиком в "Амальгаме" и разглядывала своего бывшего любовника. Он заметил мой взгляд, подергал себя за ухо, в котором болталась серьга в виде весело скалящейся черепушки, сделал знак бармену и положил на стол руки.
- Что смотришь, - вопросил он, - ищешь приметы распада?
В этот момент мне не хотелось ни грубости, ни резкости.
- Просто смотрю, - ответила я миролюбиво, - постарел ты немножко, но это даже прибавило тебе шарма.
- Ну, ты загнешь иногда, Лидка! - заржал он. - У старого пропитого рокера и... шарм. Я тебе что - модель?
При воспоминании о модели настроение у меня сразу резко упало.
- Нет, - произнесла я нарочито спокойным голосом, - ты не модель, ты гораздо лучше.
Герт заметил мое настроение. Отобрал у подошедшего бармена бутылку, мигнул ему, мол, исчезни, и наполнил стаканы.
- Не бери в голову, - посоветовал он, - давай за встречу.
- Давай. - Я охотно подняла стакан.
- Но потом ты мне все расскажешь? - попросил проницательный Герт.
- Ты же сам... обещал... о гастролях.
- Я же сказал - потом. А о гастролях тоже успеется. Давай, что ли, за нашу неожиданную встречу.
- Давай.
Мы с ним немного выпили. Герт скривился - кислятина. Решив, что не виделись мы с ним порядочно, а одним вином сыт не будешь, он потопал за коньяком, пообещав прихватить что-нибудь на закусь по дороге.
Скрежет на сценическом пятачке немного притих, видимо, музыканты решили передохнуть. Пошехонцев согласился, и теперь я со спокойной душой и совестью могла писать следующую статью о таких вот ребятах. Кто знает, может быть, через несколько лет они станут мегазвездами и на концерт к ним нельзя будет попасть. А открою их я. Здорово! Весьма заманчивая перспектива. Но можно ведь также написать о Герте с его командой. Мол, знаю его все эти двадцать лет, знаком он мне с любой стороны, слегка намекнуть и на наш романчик. А что? Публика это любит, схавает за милую душу.
Куда, интересно, Герт запропастился? Ушел, и нет его. Забыл, что ли, что я его дожидаюсь? И все-таки совсем неплохая мысль сделать с ним интервью. Пусть действительно расскажет о своих гастролях, а также о планах на будущее. Впрочем, к тому времени, когда выйдет статья, он, возможно, вновь отправится колесить по городам и весям, но кого это сейчас волнует?
Так. Какое-то странное оживление на пятачке. Ребята, вероятно, отдохнули и теперь хотят явить посетителям "Амальгамы" что-то новенькое. Именно! Только не что-то, а кого-то. Герта собственной персоной. И чего этот выпендрежник туда поперся? Молодежь, конечно, балдеет, еще бы - живая легенда. И снизошла до того, что попросила гитарку у пацанов. Похоже, он и петь собирается. Точно. И зачем только я согласилась с ним сюда прийти?
- А теперь, дамы и господа, - весьма галантно объявил Герт, - мне хотелось бы исполнить песню для присутствующей здесь замечательной женщины. Возможно, многие из вас читали ее статьи, так как Леда - очень талантливая журналистка.
Вот хамское отродье! Меня-то зачем сюда приплел? Вон уже и глазеть начали, не хватало еще, чтобы кто-то подсел и начал изливать душу. А Герт почувствовал себя в своей родной стихии, он играл бодренький рок-н-ролльчик, так же бодренько подпевая себе. Мальчишки быстренько подстроились, и в баре "Амальгама" зазвучала старая известная песенка. Герт мастерски провел запил, затем оборвал аккорд на стонущем звуке, вернул гитару и раскланялся. Публика оживленно хлопала, просила добавки, но Герт решительно отмел все предложения и направился к стойке.
Вернулся он, нагруженный сверх всякой меры бутылками и шоколадом. Свалив эту груду на столик, он спокойно уселся и вытащил пачку сигарет.
- Здорово я?.. - нагловато улыбаясь, уставился этот тип на меня.
- Просто отлично. - Я начала злиться. - Мы зачем сюда пришли? Выпить немного, поговорить... Так нет, ты без понтов не можешь. Играть его, видите ли, потянуло. Ты что, у себя в студии не наигрался?
- Ну, Лидка! Ой, не могу, - Герт оглушительно заржал, потом закашлялся, перегнувшись пополам. - Ну, ты даешь, - с трудом выдавил он придушенным голосом.
- Запей, - мстительно посоветовала я, - сразу легче станет.
- Хоть одна здравая мысль, - прохрипел Герт, но послушался и, набулькав себе в стакан золотисто-коричневой жидкости, хватил ее залпом. Развернув шоколадку, принялся торопливо жевать.
- Герт, ты же коньяк хлещешь, а сам на машине. Или ты домой собираешься пешком топать?
- Пешком? С ума сошла! Я пешком не дойду.
- Точно. Как в старом анекдоте... Или нет, это, кажется, Задорнов рассказывал. Впрочем, какая разница, если ты сейчас налижешься.
- Да не собираюсь я. Что ты в самом деле! Ты знаешь, замечаю за собой уже года три, что на выпивку мало тянет. Могу, конечно, нажраться при случае, но чтобы просто так сидеть и бухать - это увольте.
- А ты не подсел, друг?
- Что ты, Лидка! А то мало народа от этой дряни загибается. Знаешь, я тоже заметил, если кто в молодости перебесился, попробовал всякое-разное, то в определенный период начинает себя беречь. С алкоголем завязывает, с наркотой, даже с сексом. То есть хочет еще немного пожить. Вот даже на старых западных рокеров посмотри. Так бесились - дым столбом, а теперь вполне респектабельные господа, которые себе ничего лишнего не позволяют.
- Кроме музыки, - не удержавшись, вставила я.
- Точно, - Герт вполне миролюбиво похлопал меня по плечу. - Ладно тебе, давай еще немного. Вон и шоколад самый разный, выбирай.
Я поворошилась в блестящей разноцветной куче, лежащей на столике, выбрала "Незнакомку" и зашелестела фольгой.
- И все-таки зачем ты полез на сцену?
- Ну, ты прямо совсем как моя бывшая жена! Я, как тебя услышал, чуть все бутылки на пол не выронил. И голос даже похож стал, и интонации! Какие все-таки бабы одинаковые. Особенно когда мужиков пилят.
- Нет, уважаемый, это ты пилил вон там.
- А что? По-моему, неплохо получилось. Для тебя, между прочим, старался. Вернее, для нас. Я попилил немного, а потом за пойлом пошел. Набрал всего и за бумажник. А мне бармен: "Что вы, что вы. Это все за счет заведения. И позвольте автограф". Ну, я расписался, жалко, что ли? Собрал барахлишко и к тебе. Разве плохо?
- А ты, Герт, оказывается, не только понтярщик, но еще и халявщик. Надо же такое придумать.
- Конечно, - он подмигнул мне, - а то ты, дорогуша, не знала. Уж не первый год знакомы. А выросли мы с тобой в золотые денечки застоя, так что от этих родимых пятен нам никогда не отмыться. Если получится, всегда на халявку прокатим.
- Нет слов. Герт, с возрастом ты совершенно не меняешься.
- Приятно слышать, мадам. А вот ты меняешься и каждый раз становишься все лучше и лучше. А ведь у нас могло бы что-то получиться.
Его рука нырнула под стол и нащупала мое колено. Я спихнула ее одним движением.
- Да, не первый год знакомы, - я в упор посмотрела на Герта, - так что давай без глупостей.
- Тебя, значит, тоже на секс не тянет? Я же говорю, с годами все здорово меняется. Можно просто посидеть, поговорить.
- Как, кстати, Ленка поживает? И Ксюха?
- Ленка все такая же стерва. А то ты не знаешь! Ушла с головой в искусство, стала похожа на сушеную воблу. Я как ее вижу, аж с души воротит. Не понимаю, как мог столько лет с ней прожить?
- Ты же тогда не просыхал, - поддела я.
- Это точно. Хотя не понимаю и другое, как Ленка столько лет терпела все мои свинские выходки. Мне ее даже жалко немного стало, когда я ее в последний раз видел. Но как только она рот открыла - все, как отрезало. Стервой была, стервой и осталась.
- А дочка? Сколько ей уже?
- Ксюхе? Почти четырнадцать. Красавица, сам удивляюсь, в кого она такая. Глаза огромные, ресницы на полщеки и черные, никакой туши не надо. Представляешь, пигалица, а уже такая модница. Еще пару лет, и. начнет парням голову морочить направо и налево.