Темные глаза майора скользнули по спальне и ещё нескольких секунд все поведение его оставалось настолько угрожающим, что даже Рассел испугался того, что могло здесь произойти. Дело было даже не в угрозе оружием, а в тех безумных вспышках в его глазах, которые, казалось, питались неукротимой внутренней ненавистью. Затем, словно гордость и его собственные представления о достойном поведении запрещали дальнейшие расспросы, майор резко повернулся и ушел через гостиную.
Дверь хлопнула и в комнате воцарилась тишина. Дарроу выругался. На висках у него блестели капли пота. Когда он заговорил, в голосе звучало облегчение.
- Спасибо.
- За что?
- Просто за то, что ты здесь оказался. У майора явно отказал предохранительный клапан и он взорвался бы как паровой котел.
- И у него был пистолет.
- Либо пистолет, либо очень хороший информатор.
Рассел пожал плечами, не слишком заинтересовавшись происшедшим, но не мог удержаться от одного вопроса.
- Полагаю, что брюнетку зовут Сильвия?
- Да.
- Она симпатичная.
- Да, - Ларроу рассеянно вздохнул. Прежде чем он успел что-либо добавить, зазвонил телефон.
Он поднял трубку, по односложным репликам ничего нельзя было понять, пока в конце Дарроу не сказал: - Ладно, да, немедленно...
Послушай, - добавил он, повесив трубку, - мне нужно уйти. В баре в гостиной есть ликеры, а в холодильнике должен быть лед. Хозяйничай сам. Только не забудь, - он показал на две коробки, стоявших на столе, - взять их с собой, когда будешь уходить.
Рассел не двинулся с места, пока металлическая дверь не щелкнула. Потом положил сувениры в карман и медленно прошел в гостиную. Подошел к буфету, открыл дверцы, разглядывая разнокалиберные бутылки, открыл пластмассовую коробку в холодильнике и обнаружил там изрядное количество льда. Послеобеденная жара уже начала проникать в комнаты, но после некоторого колебания он закрыл дверцы, решив, что ещё слишком рано для выпивки. В конце концов он повернулся и направился к выходу. До двери оставалось четыре фута, когда опять раздался звонок.
Открыв, он обнаружил на площадке юную, стройную, длинноногую девушку. На ней было простое ситцевое платье, подпоясанное в талии, в руках-плетенная из соломы сумочка. Скуластое лицо покрыто загаром, как и голые ноги. Каштановые волосы выгорели на концах от солнца. Когда она прошла мимо него, взгляд её был столь же решителен, как и линия подбородка.
- Меня зовут Клер Тремен, - заявила она без всяких предисловий.
Джим улыбнулся. Он просто не мог удержаться. Такую спонтанную реакцию могло объяснить лишь то, что девушка была совершенно потрясающей. Его: Как вы поживаете? - было проигнорировано полностью.
- Я пришла за десятью тысячами долларов, которые вы должны моему отцу, - сказала она. - У меня есть записка и доверенность от адвоката.
Рассел ничего не ответил, так как не имел понятия ни о каких деньгах, но его охватило мгновенное и необъяснимое желание познакомиться с ней поближе. Несмотря на её злость и возмущение что-то подсказывало ему, что это именно та девушка, которую он мечтал однажды встретить, и теперь, понимая, что она принимает его за Макса Дарроу, весь во власти охватившего его порыва он спросил:
- Вы ведь не здешняя, не так ли?
- Вы прекрасно знаете, откуда я, - холодно отрезала она. - Мой отец писал вам четыре раза, я писала сама, а теперь я наняла адвоката американца, у которого практика здесь и в зоне Панамского канала.
- Ну...
- Я подумала, что сначала нужно прийти сюда, - продолжала она, совершенно игнорируя попытки её прервать, - потому что адвокат может и не понадобиться. Будет куда проще, если вы просто заплатите то, что действительно должны.
Он слушал её, не обращая внимания на слова, разглядывая ослепительно красивые глаза и линию губ. Потом медленно улыбнулся, поняв, что пришла пора положить конец обману.
- Меня зовут Джим Рассел, - представился он. - Мистер Дарроу ушел несколько минут назад. Он не был уверен в том, что вернется.
В первый раз она по-настоящему взглянула на него и увидела, что к ней вежливо склонился чтобы компенсировать разницу в пять - шесть дюймов роста молодой человек в чуть помятом, но хорошо сшитом костюме. Грубоватое лицо его можно было назвать скорее мужественным, чем симпатичным. Оценив выражение лица и открытость взгляда, она поняла, что он говорит правду, и сразу почувствовала себя так неловко, что краска залила щеки. Это сделало её ещё симпатичнее. В замешательстве она махнула рукой и тихо произнесла:
- О, простите меня. Я просто полагала...я думала...
- Конечно-конечно, - поспешил Рассел. - Не хотите ли подождать? спросил он с надеждой.
- Нет. Благодарю вас.
Подхватив сумку, она направилась назад. Девушка старалась улыбнуться, но смущение ещё владело ею и она пыталась избегать его взгляда, когда взялась за дверную ручку.
Рассел опередил её, не желая отпускать. Дверь почему-то никак не открывалась, и использовав взаимное замешательство, он успел-таки спросить, не остановилась ли она в отеле "Эль Панама" и не прилетела ли сюда самолетом, на что девушка ответила, что она остановилась в отеле "Эль Панама", но прибыла сегодня утром пароходом через Кристобаль. Затем дверь каким-то образом все-таки открылась и она поспешила вниз по лестнице.
Последовав за ней несколько минут спустя, Рассел продолжал довольно улыбаться, продолжая испытывать прекрасное внутреннее возбуждение. Ведь если она остановилась в отеле "Эль Панама", значит они снова встретятся.
4
Рассел вернулся в отель уже около пяти и первым делом спросил у стойки, в каком номере остановилась Клер Тремен. Услышав, что в 306, он временно удовольствовался этой информацией.
Чувство приличия удержало его от немедленного звонка, но если он случайно столкнется с ней в холле или во дворике, то обязательно что-нибудь придумает. И вот сначала он обследовал дворик, небрежно прогуливаясь и тщательно осматривая все уголки. Потом перешел в коктейль-холл, где за эллиптической стойкой бара сидели с полдюжины мужчин, двое в пиджаках, что выдавало приезжих, остальные в спортивных рубашках. Некоторые из столиков тоже были заняты, и все тщательно рассчитавший Рассел занял маленький столик у стены, поставив стул так, чтобы видеть холл отеля.
Сняв пиджак, повесил его на спинку стула. Потом заказал виски с водой, достал сигареты, откинулся назад и стал потягивать свою выпивку, кося одним глазом на стеклянные двери в дальнем конце холла и обдумывая все события, произошедшие после полудня. У него была масса времени. Если подождать достаточно долго, Клер может зайти сюда на коктейль.
Когда он полез в карман за спичками, пальцы наткнулись на коробочки с сувенирами, которые всучил Дарроу. Снова вспомнив виденную им сцену, Джим подумал о медали со святым Христофором и о маленьком сыне Дарроу в Нью-Йорке и опять испытал чувство стыда, ощутив, насколько был неправ в своей оценке этого человека, и как упрямо придерживался своего первоначального мнения, что в натуре Дарроу нет места состраданию или чувствительности.
Но теперь он понял причину своей ошибки. Он всегда отдавал Дарроу первенство, даже несмотря на то, что сам был старше чином. Дарроу всегда казался сильнее, может быть потому, что его энергия никогда не растрачивалась на посторонние размышления или мысли о мнении окружающих. То, что Дарроу может как-то попасть в беду, следовало и из его слов, и из событий, свидетелем которых был Рассел. Но все это были дела Дарроу, а не его; он всегда стремился вести себя просто, честно и законно.
Поняв это, он почувствовал облегчение, но когда заказал себе вторую порцию, мысли вернулись к Клер Тремен и он задумался над тем, как Дарроу мог задолжать её отцу десять тысяч долларов. За что?
Все ещё размышляя об этом, Джим вдруг увидел её. Клер свернула за угол к лифтам и он вскочил, бросив и пиджак, и недопитый виски, торопясь на перехват.
Но чуть-чуть опоздал. Двери обоих лифтов захлопнулись перед его носом и пришлось ждать, пока хоть одна из кабинок вернется. А поднявшись на третий этаж, он нерешительно поплелся вдоль коридора, напряженно размышляя, какой придумать предлог, когда Клер откроет дверь.