– Нет, ты все-таки…
– Извините, матушка. Я получила место в Стэплфорд-Холле.
Я почти что ожидала драматического заявления на тему «ты больше мне не дочь», так что ее реакция меня ошарашила. Мать обняла меня и шепнула «прости» так нежно, что я совсем потеряла дар речи. Она отступила на шаг и заговорила уже обычным тоном:
– Надеюсь, у тебя будет должность хотя бы старшей горничной. Было бы глупо отказаться от достойного положения в обществе в обмен на жалованье не больше того, что я плачу служанке.
– У меня будет должность горничной с дополнительными обязанностями.
Мать издала громкое фырканье, неподобающее истинной леди:
– Стэплфорд-Холл! Всего лишь пародия на приличные дома.
– Думаю, поэтому его владельцы и согласились меня нанять. У меня же нет рекомендаций. Зато есть образование, и, надеюсь, мои хозяева это заметят. Я рассчитываю быстро дослужиться до экономки.
Мать вздохнула.
– Ты очень наивна, Эфимия. К счастью, я буду поблизости, когда тебя выставят вон из этого поместья. Коттедж находится в Литтл-Кросшор. Для тебя всегда найдется местечко подле нас с Джо. – Она произнесла это со всей торжественностью, хотя мы обе понимали, что без моего жалованья выплачивать арендную плату за жилье, которое матушка мне описала, будет практически невозможно. Я сомневалась, что она станет такой уж востребованной учительницей музыки в деревне.
– Буду навещать вас, когда хозяева позволят.
– «Хозяева позволят», – повторила она. – Вот уж не думала, что моя дочь когда-нибудь произнесет такие слова.
В ее голосе стали проскальзывать драматические нотки, и я сочла, что пора уже благоразумно откланяться. Сказала, что из Стэплфорд-Холла за мной пришлют повозку на площадь, чем вызвала новую волну причитаний – «Простую повозку!» – поцеловала Джо и пообещала ему набор солдатиков, а затем вышла на яркое солнышко. Было 8 января 1910 года, и я готовилась оставить за плечами не только всю мою прежнюю жизнь, но и фамилию. Морозный воздух покалывал кожу, как лимонный сок, ветер выжимал слезы из глаз; однако, стыдно признаться, главным чувством, владевшим моей душой, когда я покидала дом своего детства, было предвкушение начала чего-то нового. Радостная дрожь нетерпения пробирала с ног до головы.
Дрожь усилилась в прямом и переносном смысле, потому что прямо надо мной разразилась гроза. Старенькой повозке понадобилось больше времени, чем предполагалось, чтобы одолеть размытую дождем сельскую дорогу, но, когда начали сгущаться сумерки, мы все-таки добрались до длинной трехколейки – непременного атрибута всех современных больших поместий. Возчик высадил меня на полпути к особняку, потому что ему пора было разворачиваться и ехать на ферму. Сумки пришлось тащить самой, зато хоть деревья давали укрытие от ливня – по крайней мере, теперь вода не струилась потоком по шее и не стекала из рукавов, словно из водосточных труб, как было всю дорогу в открытой повозке.
Стэплфорд-Холл вполне оправдал мои надежды. Это был большой дом, построенный по образу и подобию старых поместных особняков, но более компактный и современный, уютно сиявший окнами всех трех этажей, залитыми теплым газовым светом. Но прием, если можно так сказать, меня ожидал не слишком радушный.
– Эфимия Сент-Джон! Ничего себе имечко для прислуги! Папаша, видать, из аристократов? Сходил налево? Я у себя в штате не потерплю зазнаек.
Передо мной стояла высокая тощая женщина, похожая на заморенную голодом ворону. Это сходство усиливалось благодаря прическе – жиденькие, темные, необычно блестящие волосы были туго затянуты в пучок. Губы тонкой розовой линией перечеркивали бледное, угловатое лицо, с которого недобро смотрели маленькие черные глазки. Лично мне бы не хотелось, чтобы у меня в доме хозяйничала такая управительница. Я робко переминалась с ноги на ногу в луже дождевой воды, натекшей с меня на персидский ковер библиотеки, и при этом старалась сосредоточиться на разговоре, хотя мой взгляд неумолимо притягивали полки со стройными рядами книг. Меня трясло от холода, но я надеялась, что в общении с работодателями это будет скорее преимуществом. Кроме того, я заметила, что настольная лампа отчаянно нуждается в чистке, и это добавило мне надежды на успех.
– Эй, девочка, ты что, язык проглотила?
– Вы можете называть меня Амелия, мисс. Это мое второе имя. – Мне хватило ума назвать настоящее имя, данное при крещении. Я пришла наниматься на работу без рекомендаций, и если бы выдумала имя и случайно его забыла, потом наверняка пришлось бы объясняться с полицией.