Когда солнце зашло за горы, решили пойти "на разведку", как выразился Костя. Алиса осталась. Сказала, что устала.
Двинулись вверх по ущелью.
- Совсем Алиса наша расклеилась, - озабоченно произнес Костя.
- Ей просто привыкнуть надо, - сказала Катя. - Она же в тепличных условиях росла. Родители - педагоги. От всех проблем ограждали... Но держали в строгости. Не дай бог до восьми домой не придет! Даже не разрешали дружить с мальчиками. Поэтому Лиса и не хочет домой возвращаться.
- Так у ней что, и парня не было? - поинтересовался Санек.
- Не было.
- Это правильно, - одобрительно покивал головой Антон. - Типа в Судный день ей зачтется.
- Я замечаю, Мартышка: ты никак глаз на нее положил. Так?
- У меня как бы имя есть, - тихо сказал Антон.
- Так ты верующий? - спросил Костя.
- Типа того.
Несколько минут шли молча, поглядывая на склоны.
- Чикинды здесь завались, - сказал Костя. - И в этом отщелке, и в том...
Неожиданно из травы прямо нам в ноги бросилась красивая птица. Серая с розовым отливом. На боках белые и черные полосы. Черная полоса опоясывала голову и шею. Одно крыло она волочила по земле.
- Кеклик! - воскликнул Костя. - Раненый. Добыча сама в руки бежит.
Он, Санек и Антон стали ее ловить. Птица ловко увертывалась. Но не взлетала и далеко не отбегала. И вдруг вспорхнула, пролетела как ни в чем не бывало метра два и быстро побежала вверх по склону.
- Да она нам голову морочила! - догадался Санек.
- А вон птенцы. - Костя показал в другую сторону. По склону проворно взбирались серые комочки. Они исчезли среди камней.
- Сейчас я их передавлю. На суп, - пообещал Санек и шагнул к склону.
Но Катя загородила ему дорогу. Даже руки расставила. Попросила:
- Саня, не надо! Они же маленькие, в них есть-то нечего.
- Жалостливая какая.
- Да они уже спрятались, - заметил Костя. - Не найдешь.
- Ладно. Уговорили.
- Я об этом читал, - сказал я. - При опасности самка кеклика притворяется раненой. Отвлекает, уводит подальше от своих птенцов.
Мы продолжили путь. И наткнулись на маленький пруд. От ручья отделился ручеек поменьше. Он упирался в огромный белый с голубыми прожилками камень. Камень этот торчал из земли метра на полтора. Он же служил пруду дном.
- А шеф-то не трепался про водоем, - сказал Санек. Он осмотрелся. - Да, точно, дальше машина не проедет.
Катя сунула в воду палец и радостно воскликнула:
- Теплая! Да здесь купаться можно.
- Солнце камень нагревает, а тот - воду, - заметил Костя. - Из-за этого пруда так киргизы ущелье и назвали, не иначе.
С северо-восточного склона в ущелье спускались три маленьких ущельица - отщелка, как их называл Костя. Два мы уже прошли. Третий был в самом конца ущелья. Когда мы дошли до него, Катя воскликнула:
- Смотрите: палатка!
Действительно, в начале последнего отщелка стояла маленькая парусиновая палатка. Унылое зрелище она из себя представляла. Рваная, осевшая, вылинявшая. Стояки накренились в разные стороны. Мы подошли. Палатка была такая ветхая, что казалось: задень ее, и парусина расползется. Перед входом валялся полусгнивший спальный мешок. Внутри было пусто. Она явно стояла здесь не один год. Возле полуразрушенного очага валялись три алюминиевых кастрюли разного размера и чайник.
- Палатка одноместная, а кастрюлей три, - сказал я.
Мы потоптались возле палатки, выдвигая и обсуждая разные версии.
Отвесная скала с головой прищурившегося старика нависала над нами. Хоть теперь мы видели его с другого ракурса, так сказать, анфас, это был тот же старик. Одноглазый старик. Скала была из красноватого гранита. Дно отщелка круто поднималось вверх, огибая скалу справа. В этом отщелке кусты эфедры были особенно пышными. Костя подошел к одному, ухватил длинный и густой пучок, словно хотел сжать его серпом.
- А тут чикинда вообще нерезаная! - воскликнул он, без прежнего, впрочем, энтузиазма. - Ясное дело: кто захочет на своем горбу мешки с чикиндой к дороге таскать!
Пошли назад. На обратном пути почти не разговаривали. Палатка произвела на всех удручающее впечатление.
Вернулись мы уже в сумерках.
- Наконец-то! - обрадовалась Алиса. - Мне уже не по себе стало...
Только легли спать, как услышали пронзительный визг Алисы. Мешая друг другу, выскочили из палатки. Полураздетые девушки стояли недалеко от своей палатки и с испугом смотрели на нее. Луна светила ярко. Я отметил про себя, какая у Кати красивая фигура.
- Паук заполз, - пролепетала Алиса. - Громадный, жуткий. - Вдруг она снова завизжала.
Из палатки выбежал устрашающих размеров паук, рыжий, мохнатый, с мощными челюстями. Передвигался он с пугающей стремительностью. Антон с непривычной для него проворностью поднял камень, подбежал и ловким ударом раздавил его. Выпрямился и посмотрел на Алису.
- Это фаланга, - определил Костя. - Выглядит страшно, но не ядовитая.
- Не совсем так, - сказал я. - Да, ядовитых желез он не имеет, но может на челюстях переносить трупный яд. Известны смертельные случаи от ее укусов.
- Ну поцелуйте же своего спасителя, девчонки, - хмыкнул Санек. - Он же этого ждет.
Девушки смущенно молчали. Антон опустил голову и зашагал в палатку.
- Что ж ты своей пикой не воспользовался? - с легкой насмешкой спросил Костя.
Санек не ответил. Все разошлись по своим местам.
Спал я плохо. Хоть и устал. Думал о Кате. Кажется, я ее полюбил.
4
За завтраком Санек попробовал суп и скривился.
- Холодный. Мартышка у нас дежурный? Ты суп вообще разогревал?
Суп, действительно, был теплым. Антон опустил глаза.
- Разогревал. - Тихим голосом, но явно волнуясь, попросил: - И это... Не хочешь меня Антоном называть, вообще никак не называй, короче.
- Да за глаза все тебя так кличут. Прижилось!
Это было не совсем так: мы с Катей Антона так не называли.
Антон быстро окинул всех затравленным каким-то взглядом. Минуту ели молча.
Санек вдруг с брезгливым видом отставил миску с недоеденным супом.
- Хоть чаю напьюсь... И чай холодный! Сахар даже не растворяется. Я только горячий чай признаю. Не повезло нам сегодня с дежурным... Ты что, Мартышка, дров пожалел?
Глазки у Антона зло блеснули. Он перевел их на медленно плывшее на север кучевое облако, розовое от рассвета, и что-то истово зашептал.
- Ну зачем ты так, Санек? - с укором сказала Катя. - Ну не хочет человек, чтобы его так называли.
- В народе говорят: хоть горшком назови, только в печку не ставь, - отмахнулся тот. И хохотнул: - Это что ты там шепчешь?
Антон не отвечал.
- А правда, Антон? - Катя с любопытством смотрела на него. - Молитву читаешь?
Антон перестал шептать, повернулся к Кате.
- Типа того. Молитва, чтобы себя сдерживать. - И снова зашептал.
Санек совсем развеселился.
- Ух ты! А если не сдержишься, что будет?
Антон встал и, продолжая шептать, ушел в палатку.
Когда стали собираться на работу, Санек предложил:
- Что мы будем друг у друга в ногах путаться? Пусть каждый себе участок выберет и косит самостоятельно. А, начальник? - Он посмотрел на Костю.
- Резонно, - сказал тот. - Я сам такую мыслишку хотел подбросить. По одному-то по горам ходить рискованно, это да, но на пары нам разбиться можно. Как раз три пары. Но кучки все равно будем отдельно класть... Вас вот только придется разлучить. - Он посмотрел на девушек. - Одних мы вас в горы не пустим, всякое может случиться. Да и нельзя на такой работе без мужика. Так что...
- Я с Олегом, - сказала вдруг, заметно смущаясь, Алиса.
Она быстро подошла ко мне и стала рядом. Алиса была почти такой же высокой как я.
- И я выбираю Олега, - заявила Катя.