— Она очень рисковала! — восклицает Светик.
— Да, это так. Но она была влюблена, — говорю я.
— Надо было Легран поторговаться, может, Морьес дал бы ей деньги безвозмездно, — предполагает она.
— Она могла бы этого добиться, — говорю я, — но, увы, мадемуазель Легран не обладает острым умом. Куда ей тягаться с хитрым дельцом Морьесом.
— Похоже, ты исключил эту женщину из списка, — интересуется Светик.
— Никак нет, — заверяю я. — Наоборот, я подозреваю ее еще больше. Может, Морьес решил доложить Мирабо, что это она все ему рассказала, тогда у Легран не было другого выбора. Если бы Морьес выдал Легран, ей бы не поздоровилось. В таких делах подобных выходок не прощают.
Светик кивает.
— А как Камилл? — спрашивает она. — Он так же намерен продолжать расследование?
— Нет, — смеюсь я. — Ему это дело ему уже наскучило, как старая игрушка. У Камилла одна идея быстро сменяет другую, он нашел себе какое–то новое занятие.
— Это на него похоже, — улыбается Светик.
Я, Светлана Лемус, и мой друг Макс сидим за столиком в кафе де Фуа. К нам подходит… Теруань, я борюсь с желанием залезть под стол. Она улыбается:
— Я могу похитить Светик на минутку? Светик, прости, что отрываю тебя.
Я соглашаюсь. Раз уж рядом Макс, она меня бить не будет. Мы отходим к окну.
— Прости меня, — говорит Теруань.
Ее голос звучит искренне. Ей действительно совестно за содеянное. Что мне остается делать? Я давно ее простила.
— Надеюсь, ты никому не рассказала? — спрашивает она.
Я улавливаю волнение.
— Нет, — говорю я. — Ябедничать не в моих правилах.
Хм… мне кажется, что она боится, что об этом случае узнает Поль.
Мы приятельски прощаемся.
Странная эта Теруань. Не понимаю, что я ей сделала? Почему свои вспышки гнева она направляет на меня! Нет, я не злюсь не Анну, я просто хочу быть от нее подальше и никогда не оставаться с ней наедине. Иначе, она меня покалечит. Как знать, может, именно эту цель она преследует. Тогда зачем извиняется? Для очистки совести? Ходят же люди на исповедь к священникам. Аналогичный случай.
Нет, она действительно раскаивается. Это видно по глазам.
Я возвращаюсь за стол.
— Она тебя ударила, а теперь извиняется, — говорит Макс. — Так же, как в случае со стрельбой.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
Нет, я не удивляюсь. От Макса ничего не скроешь.
— Ты сегодня напудрилась, это впервые. А то, что ты стреляла, видно было по запястьям. Я знал, накануне ты была в компании с Теруань. Кто же еще мог заставить тебя выстрелить. Это не важно. Я же дал тебе совет держаться от нее подальше!
— Я бы рада! — вздыхаю я. — Но она везде!
— М-да, верно. Просто старайся поменьше попадаться ей на глаза. Да, Теруань не подлая. Она эмоционально неуравновешенна и не может контролировать себя. Потом, конечно, ей становится стыдно, но какое это имеет значение, когда дело сделано.
Я с ним согласна.
— Но почему она вела себя так? — спрашиваю я. — Что я ей сделала?
— Светик, ты тут совершенно не при чем, — поясняет Макс. — Она злится, что у нее нет твоих добродетелей. Она грызет себя.
— Моих добродетелей? Но ведь у нее и так полно качеств, делающих ее героиней! — восклицаю я.
— Обычно люди хотят все и сразу, — Макс разводит руками. — Особенно женщины.
— Верно, — соглашаюсь я. — Даже я этим грешу, но я хотя бы на людей не кидаюсь. Ладно, не будем об этом. Как насчет других подозреваемых? Байи, например.
— Сдается мне, что он взял в долг, дабы покрыть растрату в городской казне, — предполагает Макс. — Морьес догадался об этом и шантажировал.
— Опять шантаж! — восклицаю я.
М-да. Вот это делец. Своего не упустит.
— А Ретиф? — спрашиваю я. — Кажется, он тоже вернул долг.
— Верно, — говорит Макс, — но он очень своеобразный человек. Меня удивило рассуждение Ретифа о зле и смерти. Бог знает, какой смысл он вложил в эти слова.
Мне становится страшно.
— Ну, мне пора, — грустно говорит Макс. — Жаль покидать такую милую собеседницу.
Я, Максимильен Робеспьер, прощаюсь со Светик. У меня на сегодня много дел. А с убийством… Мне придется, пользуясь этими ничтожными фактами разгадать тайну… Я погружаюсь в размышления. Я вспоминаю слова подозреваемых, предметы, сопоставляю мотивы. Постепенно ко мне приходит долгожданная догадка. Так бывает всегда, когда человек долго размышляет над одним вопросом. Ответ приходит как бы сам собой.
— Как все просто! — восклицаю я.