— Тебе какое дело? — с неожиданной злостью спросила Морика. — Мы предлагали тебе вступить в нашу стаю, ты помнишь? Вступил бы — сказали, а теперь ничего не узнаешь.
— Я ведь не человек, — откликнулся незнакомец, — и оборотнем стать не могу. Да если бы и был человеком, не пришёл бы к вам. А зачем вы убили девушку — не хотите, и не говорите.
— Мы не совсем её убили, — вновь влез Коротышка. — Глаза выкололи и оставили. Может, она ещё жива.
— Всё равно ей недолго осталось, — лениво протянула Морика. Её голос был абсолютно равнодушен — она уже наполовину забыла про Веглао.
— Что глаза, — произнёс так же лениво незнакомый голос. — Это можно поправить.
— То есть как? — переспросила Морика. Веглао замерла, вся обратившись в слух.
— Чувствуете, пахнет гарью? — поинтересовался незнакомец. — Это запах одного цветка. Он растёт здесь, на болоте. Цветёт весь год, даже зимой. Цветы такие фиолетовые и бархатистые. Если соком его листьев смазать слепые глаза, даже вытекшие, — они опять будут видеть.
Ни жива ни мертва, Веглао лежала, слушая чудесные слова. Тут она на самом деле почувствовала запах гари — слабый, почти неуловимый, доносящийся откуда-то слева, с противоположной стороны от Морики и остальных.
— Брешешь ты всё, — сообщила Морика, зевнув. — Как и всегда.
— Думай, как хочешь. Я много чего знаю. Тебя вот, например, убьёт слон.
— Меня? — вяло, без всякого интереса переспросил Щен.
— Да, тебя. Маленький чёрный слон.
Раздался кошмарный, мерзкий звук, словно быстро каркала простуженная ворона. Веглао пронзила дрожь, и девочка уже была готова к появлению ещё какого-то жуткого создания, как вдруг поняла: это Морика смеётся.
— Маленький чёрный слон? — прохрипела женщина. — Посиди ещё, приятель. Может, и мне что-то предскажешь?
Её слова перебил треск рвущегося мяса, потом существо защёлкало и зачавкало, а следом за этим невнятно пробубнило:
— Ты сама ослепила девушку?
— Сама, — отозвалась Морика с оттенком самодовольного презрения в голосе.
— Это была ошибка, — тихо сказал незнакомец. — Серьёзная ошибка.
— Я говорил, надо было сразу ей голову на сторону, — тускло протянул Щен.
— Заткнись, Щен, — бросила Морика.
— Нет. Ничего для тебя не вижу, — резко, как отрезал, сказал вдруг незнакомец, и следом за этим до Веглао донёсся скрип и треск: существо поднималось на ноги. — Пора мне… Доброй ночи.
— Иди, — ответила Морика, а Веглао снова вздрогнула: судя по звукам, существо шло прямо к ней.
Она прижалась к мокрой земле, моля про себя, чтобы он не увидел её. Шаги — тоже какие-то нечеловеческие, похожие на шаги четвероногого зверя, — приблизились к ней и стихли.
Над головой Веглао раздавалось тяжёлое дыхание и сопение. Существо стояло над ней и не двигалось с места. Девочка едва не потеряла сознание от ужаса.
— Пожалуйста, — тихо-тихо прошептала наконец она, — пожалуйста, уходи, не выдавай меня, прошу…
Снова над ней раздалось скрипение и шорох, и существо, переступив через неё и задев её спину чем-то вроде полы грубого плаща, двинулось дальше, хрустя снегом, ледком и попадавшимися под лапы веточками.
Оборотни у костра ещё о чём-то говорили, временами посмеивались, но их голоса доносились до Веглао как сквозь плотную ткань. В голове у девушки от пережитого всё ещё стоял туман, и никаких ясных мыслей не было.
Наконец оформилась одна мысль, мысль о тоненькой нити запаха гари, ведущего куда-то вперёд и влево — подальше от врага. Веглао медленно приподняла голову, потом так же медленно, стараясь не произвести ни малейшего шороха или скрипа, протянула вперёд руку и осторожно опустила её на землю. Затем передвинула вторую руку, потом, одну за другой, — ноги. Чутьё в эту ночь у оборотней спало, но слух-то оставался прежним, и что стоило им на какой-то лёгкий шум повернуть голову и увидеть тёмную фигурку, ползущую по снегу! Но Веглао спасло странное существо: оно, передвигаясь, производило столько шума, что совершенно заглушало производимые ею шорохи, и она осталась незамеченной.
И вот так, медленно, но верно удаляясь от своих врагов, ведомая лишь запахом гари, она продвигалась вперёд. Один раз её рука, опёршаяся на ледок, продавила его и плеснула болотной водой, и целую минуту оцепеневшая от ужаса Веглао не могла сдвинуться с места, с трепетом ожидая из-за спины злобного крика и быстрого топота трёх пар ног. Но оборотни ничего не услышали, а если и услышали, то не обратили никакого внимания, и девочка продолжила путь. Запах гари становился всё сильнее, как будто бы она приближалась к пепелищу, а запахи пота и грязной одежды, дыма и жарящегося на костре мяса — всё дальше, и Веглао, осмелев, ползла всё быстрее, тяжело дыша, нащупывая руками перед собой то снег, то камешек, то тонкий ствол деревца, то мохнатую кочку.