— Вик, твоей девушке это совсем не понравится, — мягко предупредила она на пороге моей спальни. — Лучше не надо.
— Ты ее совсем не знаешь, — сказал я, увлекая Таню во тьму такой стильной, с черными шелковыми простынями, комнаты. Свет включить она мне не позволила, но целовалась эта скромница на редкость замечательно. И вообще…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Проснулся я один и некоторое время совсем не мог понять, чего именно мне не хватает. Проверил душ — никого. Вышел из комнаты. Голоса донеслись из кухни.
— Варюшка! Милая!
Она, родная, единственная стояла передо мной в легком коротком халатике на голое тело.
— Пошел ты! — взглядом своим хозяйка меня, будто бы обожгла. — В доме — бардак! Патронов расстрелял, как на гражданской войне. Я приезжаю, а он…
— Варюша, он, все–таки, мужчина.
Я чуть не подпрыгнул, услышав этот голос. Точно, мама Катя, собственной персоной — Варькина биологическая мать, зачала Варьку на некоем индуистском кладбище в процессе ритуала тантра–йоги… В общем, они всегда спорят, кто из них опасней.
Мама Катя сидела вполне миролюбиво — в легеньком, легче Варькиного, уж поверьте мне, халатике — и делала себе маникюр. Черные как смоль волосы раскинулись по нарочито оголенным плечам, тугие весьма соблазнительные груди так и перли из–за пазухи…
— Здрас–те! — изобразил я на физиономии радостную улыбку.
— Тра–та–тата-та–тида–тада!!! — даже если наш с Варькой адвокат Щепкин перестанет читать мои черновики, я и тогда не решусь воспроизвести то, что сказала в этот момент Варька.
— Варь, Таня нормальная девчонка, — попытался успокоить я. — Ну, подумаешь… Ты же меня ни к кому никогда не ревновала…
— Ты что, идиот? — злобно уставилась на меня хозяйка.
— Варюша, это так романтично, — продолжая обрабатывать пилочкой ноготь своего мизинчика вздохнула мама Катя. — Они встретились однажды и никогда не увидят друг друга вновь. Она спасла ему жизнь и ушла в небытие.
Варька снова весьма гнусно выругалась.
— Мама Катя, ты на что намекаешь? — хлебанув стакан томатного сока, требовательно спросил я. — Вы куда ее дели?
Сознаюсь, в этот момент я подумал о гигантской печи в подвале Варькиного особняка. Обычно мы используем этот агрегат для избавления от улик, но Варька как–то намекала, что печь может работать и в качестве крематория…
— Уехала, — коротко ответила мама Катя.
— Лучше заткнись! — приказала мне Варька.
— Нет… Как это?.. — сделал я робкую попытку неповиновения. — Вот так, не попрощавшись?
— Вик, у нас, вообще, вся жизнь такая, — вытянув руку и на расстоянии любуясь идеально обработанным мизинцем, сообщила мама Катя. — Сегодня здесь, завтра там. Случайные напарники, случайные связи…
— Извращенка!.. Нимфоманка!.. — вновь рассвирепела Варька и, швырнув, рассадила о стену тарелку из нашего дорогущего сервиза.
— Варюша… — встретившись с ней глазами, я решил не испытывать судьбу и замолчал.
— Она же с ним в первый день не легла, — пожала плечами Катя Романова и занялась ногтем безымянного пальца левой руки. — В последнее время ему здорово пришлось понервничать. И я разрешила Тане эту маленькую шалость.
— Дяде Сереже все скажу! — пригрозила Варька.
— Постой, она что, тоже из родственников что ли? — постепенно начало доходить до меня. — У нее же зрение ни к черту, и вообще…
Варька вновь проскрежетала сквозь зубы какой–то матюк.
— Вик, изменить внешность — так просто, — одарила меня безмятежной улыбкой мама Катя. — Контактные линзы понижающие зрение и очки на столько же его повышающие, например. Ведь носить очки с простыми стеклами — подозрительно. А эта мешковатая одежда? А дурацкая прическа? Уверяю, твоя Таня Чернова вовсе не такая нескладная, какой хотела тебе представиться. Ты ее, пожалуй, и не узнаешь, если в следующий раз встретишь.
— Да уж нет! — возмутился я. — Ее–то узнаю! Кого–кого, а девушку с которой…
— Заткнись, ладно? — опять потребовала Варька. — У меня уже тарелки на исходе! Есть иди! И ты тоже!
Я подчинился. Мама Катя усмехнулась одними уголками губ и, нахально мне подмигнув, тоже уселась за стол. Не верит она в мои способности детектива, и все тут. Впрочем, Варька, моментально это пресекла, кинув на свою биологическую мамашу столь свирепый взгляд, что та моментально сделала губки бантиком и скромно потупилась. Это было несколько необычно — существа, более бесстыжего, чем мама Катя, я в жизни не встречал. А я, знаете ли, так долго в газетах работал…